Дерзай. Эвелина Александровна Чикова
цокнув языком, сказала Дина. Я, нахмурившись, приподнял куртку свободной рукой. Майки на мне не было, и я увидел изуродованную, в кровоподтеках грудь.
– Черт! – ужаснулся я. Проклятье! Мое прекрасное тело, мое лицо!!! Я же был первым красавчиком в школе, и что теперь?! Я инвалид!
– Не переживай. Ничего серьезного ты себе не повредил. Царапин и ссадин много, но открытых ран, кроме как на голове, я не нашла. У тебя сотрясение мозга. Ты потерял много крови, поэтому и вырубился у нас на глазах, – перечислила Дина. – Но если посмотреть с другой стороны, то ты везунчик.
– Да что ты говоришь?! – зло выплюнул я.
– Стас, ты оказался в самом центре селя, – отчеканила девушка, закончив обрабатывать мою руку. – По сути мы сейчас должны были ходить по склону и собирать твои кости. Я не знаю как, но ты выжил. Ты выжил и, более того, не стал инвалидом. Ты очень и очень легко отделался. Ты родился в рубашке, Стас.
В золотой с серебряными пуговицами. Конечно, я везунчик, мне по жизни всегда везет, но, черт, даже, если и так, даже, если я выжил и мне уже повезло, кто захочет теперь иметь дело с таким монстром?! А если это не заживет? Заметив встревоженное выражение на моем лице, девушка вздохнула.
– Если честно, я думала, что вы с Донованом погибли, – дрогнувшим голосом сказала она. – Ты и представить не можешь в каком ужасе я была, когда поняла, что вы с Доном пропали! Вы же были у меня за спиной!
– Я сам не знаю, как так получилось, и откуда там взялся Донован, – я пожал плечами. Поморщился от зудящей боли в шее. Да что ж это такое?! У меня на теле есть хоть одно не поврежденное место?!
– Я не ожидала от него такой смелости, если честно. Ты уверен, что все было именно так? Ну, что он спас тебя? – спросила Дина, внимательно всматриваясь в мое лицо своими карими глазами. Она мне не верит?
– Абсолютно, – поспешил уверить ее я. – А где все? Почему так тихо?
– Они ушли вниз шесть часов назад, искать унесенные палатки и спальники, ваши с Аланой рюкзаки и… – Дина запнулась, и ее голос дрогнул. – И Петровича.
– Петровича? А почему он не бежал за нами, где он? Я не помню, чтобы он выходил из палатки.
– Он и не выходил, – грустно вздохнула Дина, теребя пальцами тряпку, которой она промывала мне раны. На глаза девушки навернулись слезы, губы задрожали, и я понял, что она вот-вот расплачется. Опершись на пенку, я с трудом сел.
– Что случилось? – отчего-то перейдя на шепот, спросил я.
– У него остановилось сердце. Во сне, – голос дрогнул, Дина сглотнула слезы. – Когда Леха закричал, что идет сель, я не сразу поняла, почему Петрович не вскочил. А когда поняла… спасать его было уже поздно. Тело даже успело остыть, – Дина стала всхлипывать, и ее плечи жалобно затряслись. По раскрасневшимся щекам потекли слезы. – Я же спала рядом! Я могла его спасти!
Если честно, я никогда раньше не утешал плачущих девушек. Потому что даже, если они и начинали плакать, я всегда уходил. Нафиг мне нужны чужие слезы? У кого-то проблемы? Ну не у меня же, так почему я должен их терпеть