Ложь. Лера Жорина
этого случая ни о чём другом невозможно было думать. А ещё в ту поездку Лиля осознала, что она не такая как все девочки, ведь именно тогда её впервые обозвали жирной. Да, именно жирной, не пухленькой, не толстенькой, не упитанной, а жирной.
– Женщина, – обратилась к Лилиной маме, сидящая за соседним столиком пышнотелая дама, – перестаньте пичкать девочку хлебом, она и так у вас жирная. Подумайте о её будущем.
– Чья бы корова мычала, – грубо отреагировала мама, пристально оглядев на соседку с головы до ног, – на себя лучше посмотри. Тоже мне, худышка нашлась.
– Именно поэтому я вас и предостерегаю. Меня тоже родители кормили как на убой, говорили, кушай, детка, наедайся впрок, мало ли что, мы вот голодали в войну, так хоть ты будешь сытая. И что? Они умерли, а я осталась одна, жирная и никому не нужная. Живу в их пустой квартире – ни любви, ни счастья. Работа, дом и никакого просвета. Скоро сорок лет стукнет, а у меня до сих пор ни разу ничего не было… , – она незаметно смахнула слезу. – Так что подумайте, мамаша, прежде чем засунуть дочке в рот очередной кусок котлеты. Скажет ли она вам потом спасибо? Думаю, что не скажет. Честно признаюсь вам, я ненавижу своих родителей.
Женщина, не дождавшись ответа, отвернулась и продолжила черпать ложкой свой недоеденный суп. Люди, сидящие неподалёку, притихли и лишь искоса поглядывали на неё. Они явно не ожидали услышать подобный монолог из её уст. С тех пор Лиля перестала есть хлеб, по крайней мере при всех, когда же оставалась наедине со свежей городской булочкой, то с удовольствием съедала её, наслаждаясь тёплым вкусом, который невозможно было ни с чем сравнить.
– Дочь, как ты объяснишь своё поведение? – строго начала мама, придя из школы после разговора с классной руководительницей.
– А что я такого сделал? – равнодушно спросила Лиля, не отрывая взгляд от телевизора.
Валентина Степановна заслонила собой экран.
– Меня в школу вызывали.
– Ну и что? Я туда каждый день хожу, и как видишь, ничего, – съязвила дочь.
– Я видела журнал. У тебя сплошные трояки! Раиса Олеговна в ужасе от того, что с тобой происходит.
– Чем трояк хуже четвёрки?
– Какие четвёрки, Лиля? Ты же шла на золотую медаль. Кто тебе теперь её даст?!
– А нафига она мне нужна? Что я буду с ней потом делать? У тебя вот есть золотая медаль?
– Есть, – с гордостью ответила мама.
– И что? – вскочив с дивана раздражённо крикнула Лиля. – Ты от этого стала счастливее? Больше денег получаешь или тебя отец сильнее любит?
– Не мели чушь! При чёт тут это?
– А при том, что эта железяка мне не нужна! – она пристально, с нескрываемым чувством брезгливости посмотрела в глаза матери. – Я не хочу быть такой как ты!
Валентина Степановна побледнела, обмякла и отвернувшись, заплакала.
– Я ухожу из школы, – не унималась Лиля, понимая, что тем самым добивает маму. – Не хочу больше туда ходить. Ненавижу.
Мама