Ультрафен-1. Александр Леонидович Миронов
шутки милиционеров.
– Трезвенник, в душу мать! Ха-ха! – смеялись они, удовлетворённые своей работой. – Ну, ладно, пока. Если что, звоните, прискочим. У нас счас пусто, всех принимаем.
– Годится, Саша, позвоним.
Машина тронулась. Водитель ехал, ничуть не беспокоясь о пассажире, на ухабах и неровностях скорость не снижал и тормозил так, как если бы в кузове вёз дрова. И от такой болтанки в будке, человек из последних сил держался за прутья на окошечке, чтобы не дать разрастись огню в груди, всё более усиливающемуся.
“Воронок” остановился в ограде медвытрезвителя. Старший сержант, выскочив из кабины, открыл дверь будки и спросил:
– Ну чё, мужик, сам выйдешь или мне за тобой лести?
– Выйду, выйду…
Задержанный, пошатываясь, после пережитой тряски, подошёл к выходу. Подслеповато щурясь от яркого света дня, осторожно стал спускаться по ступенькам машины. На ступеньке с ноги свалился тапочек, но он не успел подцепить его на ногу, поскольку милиционер, подхватив под руку, поволок мужчину к белому одноэтажному зданию.
– Погоди! Погоди, молодой человек, тапочек… Тапочек дай надеть!
– А, ёх калагай! Ну!..
Вернулись. Задержанный едва надёрнул тапочек на ногу, и его тут же поволокли к зданию.
В дежурной комнате медвытрезвителя продолжали бушевать страсти. Они начались ещё при Саше, не затихали и в его отсутствии. За столом сидели трое: начальник "богоугодного" заведения, старший лейтенант Бахашкин Борис Николаевич, или Шалыч; круглолицый, с искривленной переносицей, с узкими глазками, на вид добродушный, но, однако, капризный бурят. Старший лейтенант грузноват, налитой плотью и кровью, взгляд безразличный, пренебрежительный.
Медбрат, Андрей Глотко, среднего возраста белёсый украинец, он в белом халате, с закатанными до локтей рукавами. Младший сержант Вася Мизинцев, молодой, улыбающийся всему и всегда, услужливый малый, в медвытрезвителе новый человек, поэтому больше на подхвате, на исполнительстве. Все трое к поступившему пациенту не проявили ни малейшего интереса. Продолжали игру в карты.
– Куды его, Шалыч? – спросил Саша, подведя посетителя к стойке.
– Ошманай, да в третью сунь. Пущай поохладица, – ответил старший лейтенант. – Храплю!
– Я пас, – младший сержант сбросил карты.
Старший сержант бесцеремонно, заученными движениями, вывернул карманы посетителя и обескуражено проговорил:
– Каво они нам подсунули?.. Ну и клиент пошёл, – и прикрикнул: – А ну, скатина, раздевайся!
Мужчина взмолился, на его вспотевшем рыхловатом лице, проступила бледность.
– Товарищи! Сынки! Да не пьяный я! Ей-богу, не пьяный. Это недоразумение.
– Все вы не пьяныя, – лениво проговорил Бахашкин. – Все трезвыя, как стеклышка…
– Да нет же!.. Доктор, голубчик, дай трубку, дыхну. У меня сердце больное, мне вообще пить нельзя. Мне худо было, вот я и прилёг на скамеечке, уснул.
Медбрат посмотрел оценивающе на одутловатое, отмеченное печатью недуга лицо пациента, в его глазах промелькнуло