Осветление. Анна Маркина

      Это было с нами. Этот тяжелый год,

      Кое-как пережитый, прореженный до пустот,

      Он запомнится тем, что рядом остался тот,

      Кто умеет ночь выдерживать, не темнея,

      Тот, кому мы были всего нужнее.

      Белый шов из скорых. Вирусная кайма.

      Нас хранила медленная тюрьма,

      Мы с крыльца смотрели: глухая тьма,

      Где спускается снег и гибнет внизу бессильно,

      Но страдание все-таки выносимо.

      И столкнувшись с этой теменью лобовой,

      Когда смерть берет, как преступников, под конвой,

      Ты острее чувствуешь, что живой.

      Лучше знаешь цену всему тому,

      Что не отпускает тебя во тьму.

      Дежурила в тени фаланга рюмок.

      И горний мир просвечивал слегка

      Сквозь тронутые черным шевелюры

      Уже немолодого ивняка.

      Стреляли мелочь, сбившись у пекарни,

      Как будто прорастая от окна,

      Широкие раскидистые парни.

      (А если просторечно, то – шпана.)

      И от себя само скучало слово

      Газеты, напечатанной затем,

      Чтоб вскормленный бездействием Обломов

      Заснул на продырявленной тахте.

      Гудели провода под небом гжельным.

      Тогда все обращалось так с тобой,

      Как если бы готовило к сражению,

      Но день за днем откладывало бой.

      Травой тянуло с запада сожженной.

      Ах, кто бы знал, как выжжет наповал!..

      Кислил николивановский крыжовник.

      А рядом человечек созревал.