Заблудившиеся. Андрей Троицкий
на ломкой серой бумаге дрянной машинкой вещи Пашкова читать приходилось с трудом, слишком быстро уставали глаза. Но и поручить эту работу кому бы то ни было тоже нельзя. На письменном столе Сайкина лежали три пухлые конторские папки с длинными тесемками, один вид которых повергал его в уныние.
Сейчас, прежде чем закончить чтение начатого накануне рассказа, Сайкин сварил кофе и пил его, дочитывая рукопись. Сайкин на всякий случай редко пользовался телефоном, общаясь с Пашковым. Вот и сегодня, чтобы назначить встречу писателю в своей квартире на поздний вечер, он отправил к Пашкову с запиской своего придурковатого курьера Ивана. Выгнать этого недоумка и взять парня с головой на плечах, Сайкин хотел давно. Удерживало одно обстоятельство. Мать Ивана тяжело болела, и, останься малый без работы, а новое хлебное место он едва ли найдет, семье пришлось бы туго.
Курьер, отправленный к Пашкову утром, вернулся в контору лишь во второй половине дня с блестящими глазами и крепким перегарным духом и заявил, что не застал Пашкова дома, долго ждал и ушел ни с чем. Сайкин посмотрел на Ивана такими глазами, от взгляда которых веселый курьер завял на корню, как цветок. Злясь, но, сдерживая себя, Сайкин сказал, что поговорит с Иваном завтра, а пока велел курьеру убираться домой. Курьер растворился в шлейфе винных паров.
Пришлось, матеря в душе Ивана, звонить Пашкову по телефону. Писатель оказался дома, как выяснилось, только с утра он ненадолго выходил за хлебом. Не вдаваясь в детали, Сайкин объяснил Пашкову, что им нужно увидеться сегодня вечером, и пригласил заехать к себе часам к одиннадцати. «Возьмите такси и приезжайте, я заплачу. Очень жду», – сказал Сайкин, заканчивая короткий разговор.
Сейчас, стоя на балконе, он, вглядываясь в темень, ждал скрипа тормозов, звука хлопающей дверцы, но внизу у дома стояла тишина. В доме напротив гасли и зажигались окна. Окурок, брошенный вниз, блеснул красным огоньком и исчез в темноте. Оперевшись локтями на балконные перила, Сайкин опустил глаза вниз на черные деревья. Рассказ, чтение которого он только что закончил, произвел странное впечатление. И Сайкин не мог бы однозначно сказать, понравился этот рассказ или нет. И назывался он странно: «Уголек и женщина с яйцами».
Дело происходило в захолустном райцентре, на станции, где поезда дальнего следования останавливаются всего на две минуты. И зимой и летом на этой голой станции дули злые не стихающие ветры. Неподалеку находился рынок, куда героиня рассказа Надя приезжала продавать домашние яйца.
Собственно, эти яйца были только предлогом, пользуясь которым, Надя могла без лишних расспросов, избежав пересудов, выбраться из своей деревни в райцентр. Там в известные ей дни и часы останавливался поезд, в котором работал проводником ее возлюбленный Уголек. Это был чернявый шустрый парень с замашками уголовника. Он приторговывал водкой и пускал левых пассажиров.
С Надей он познакомился, когда его, больного, сняли в райцентре с поезда. Уголек поправлялся, от нечего