Иногда это происходит. Марина Тмин
столько света и контакта с окружающим миром. Занавески требуются лишь тем несчастным, чьи окна утыкаются в соседнее здание, и каждую секунду есть риск, что за твоими утренними ритуалами наблюдает какой-то извращенец с противоположной стороны улицы. Наша же квартира выходила окнами на набережную. Широкую, пыльную, всегда живую набережную, наполненную звуками музыки, смехом, любовью, журчанием воды и пароходами. Как можно не влюбиться в подобное место? У тебя получилось, к сожалению.
Тебе вообще всегда удавалось то, что не удавалось никому больше. Чаще всего это было интересно, захватывающе, восхитительно. Ты пробуждала во мне зависть, заставляла хотеть большего, вдохновляла на перемены и стремление к лучшему. Мне хотелось стать таким же, как ты. Обрести твою свободу, твою оригинальность, независимость, свой взгляд на мир и отношение к вещам. Как легко ты решалась на безрассудные и безумные поступки, как просто тебе давалось все, за что бы ты ни бралась. Даже то, что тебе не доводилось пробовать раньше, ты осваивала практически моментально! До сих пор чувствую восхищение и нарастающий ком желчи. Да, да, в глубине души мне все еще завистно. Но у тебя был недостаток. Не один, но именно этот был хуже всех. Ты умудрялась увидеть плохое там, где ничего плохого не было. Даже в самый солнечный день ты бывала чернее тучи, даже в лучшие времена, когда уже ничто не могло омрачить нашего безоблачного существования, ты морщилась и твердила:
– Мне скучно! Мне плохо! Мне все надоело! Все не так!
– Что не так, моя дорогая?
– Я же сказала – все не так. Все – значит, абсолютно все.
И мне приходилось выдумывать, выкручиваться, изобретать всякий раз новые способы, чтобы развеселить тебя, сделать лучше, избавить тебя от сомнений, неуверенности, страданий. Ты становилась веселой и жизнерадостной. Ты умела жить так, как никто больше в целой вселенной, но и печалилась ты так, как в аду не печалятся. Меня то знобило, то бросало в жар от твоих настроений, которые сменялись всегда так неожиданно, непредсказуемо. Любое резкое слово могло тебя ранить, обидеть, погрузить в депрессию, как любая мелочь могла рассмешить тебя, вдохнуть в тебя жизнь, заставить радоваться подобно малому дитю. Как дорого я готов был заплатить за простой ключ к пониманию твоих настроений, твоих мыслей! Наверное, сейчас я отдал бы все до последней пары рваных носков и твоей заколки за то же самое, но никто не предлагает мне подобную сделку.
– Да что же ты мелешь? – спросила бы ты, будь ты сейчас рядом. Я не нашелся бы, что ответить, ибо сам уже забыл, о чем веду разговор. – Говори четче, пожалуйста, ты хотел сказать, о чем это письмо.
– О тебе. Только о тебе, дорогая Лизель, как и вся моя жизнь.
Извини, я действительно отвлекся. Скорее всего, перед отправкой мне придется перечитать все написанное несколько раз, вычеркнуть ненужное и составить новый вариант прощания – покороче. Иначе ты не станешь даже раскрывать его. Могу вообразить – курьер или почтальон звонит тебе в дверь, ты открываешь спустя