Иногда это происходит. Марина Тмин
Низкое небо было затянуто тучами, которые провисали как натяжной потолок, переполненный водой. Настроение соответствовало окружающей обстановке. Уныние, слякоть, беспроглядная серость, способная самого жизнерадостного человека свести в могилу своей тоскливостью. А ведь Руби была когда-то жизнерадостной, звонко хохотала, ждала праздников и верила в чудеса, несмотря на то, что в канун Рождества температура воздуха не опускалась ниже десяти градусов Цельсия, а Санта Клаус был застукан ей, семилетней, со спущенными штанами, лихо тарабанящий их с Мэттом обожаемую мамочку.
Минут через сорок ноги начали неметь от ходьбы и от холода. Город остался далеко позади, похмелье немного отступило. Голова начала проясняться. Руби испытала смесь чувства вины с досадой, голодом и разочарованием. Разве это похоже на авантюру? Больше смахивает на отчаянную попытку доказать что-то всем родственникам, друзьям, бывшим парням, которым, по правде говоря, нет до неё абсолютно никакого дела.
Чего ради она решила оставить теплое, уютное местечко, покинуть давно развалившееся и никчемное, но все же – родное – родительское гнездо? Она убеждала себя, что необходимо встряхнуться, вырваться из сонного паралича и сделать хотя бы что-то, выходящее за пределы понимания сонных мух, населяющих этот город. Город, в котором так тесно, что можно быть уверенным – каждый вдох на сорок процентов состоит из того, что уже было выдохнуто кем-то из знакомых. Бывшими одноклассниками, коллегами, однокурсниками, подругами, парнями, учителями, продавцами, у которых в детстве воровали конфеты и спички, чтобы сжечь самодельное масленичное чучело. Все друг друга знают. Если ты неудачник, то не сможешь пройти по улице без осуждения или сочувственных взглядов, ахов и вздохов, и внутреннего ликования, что у них-то лучше. Если тебе изменяют, каждый пассажир автобуса, на котором ты добираешься до работы, похлопает тебя по плечу и покачает головой, говоря, мол, сама, девочка, виновата, нужно было крепче держаться, он же хороший парень, пусть и кобель.
Руби опустила рюкзак на относительно сухой участок обочины и подняла руку. Несколько мгновений колебалась – ловить, как такси, или поднять большой палец вверх? Как-то неудобно. Да и стоять холодно. А вдруг кто-то из знакомых поедет, решит тормознуть, учинит допрос с пристрастием? Тогда она не выдержит. Или изобьет кого-нибудь до полусмерти, или расплачется, размякнет, позволит усадить себя в машину, отвезти домой и сделать какао. А потом повесится на люстре. Потому что это будет означать – конец всему, больше никаких шансов. Никаких надежд.
Она обошла несколько раз вокруг своего рюкзака, размялась. Подумала, что ей плевать, пускай останавливаются. Пускай принимают её за проститутку. Пускай трезвонят всем в этом пропащем городе, что Руби Грэм, двадцати пяти лет от роду, свихнулась от постоянной неверности молодого человека, не сложившейся карьеры, развода родителей, и жизни с маленьким паразитом в одном доме. А вы слышали, они там устраивали чуть ли не оргии?! Но инцест – это дело семейное, конечно.
При