Железнодорожный почтальон. Владимир Плеханов
меня зовут… Илья… увидимся на остановках! – почти крикнул я, помахав женщине рукой, потому что в этот момент уже отдалился от нее, быстрым шагом возвращаясь в свой вагон, и едва успел запрыгнуть туда через открытую входную дверь, потому что поезд уже тронулся и начал набирать ход.
Я вернулся в купе для отдыха и решил отдохнуть, растянувшись на полке с блаженной улыбкой на лице и заложив руки за голову. Я понимал, что в моей душе что-то происходит, но пока это ничего для меня не значило, но, как знать, возможно, именно сейчас в глубине моего «каменного» и «пустого» сердца зарождалось новое светлое чувство… как знать… как знать…
В купе зашел Геннадий и сообщил, что у нас сейчас есть время на отдых и чтобы перекусить, а потом надо готовить очередной обмен почты, на станциях Пермь и Екатеринбург поезд будет останавливаться в течение ночи с получасовыми стоянками, и тут важно не проспать. Но Наталья Петровна, нервная система которой годами закалялась в чередовании дневных и ночных смен в череде бесконечных почтовых рейсов, пообещала разбудить нас вовремя.
После этого, с хитрой усмешкой Геннадий добавил:
– Илья, ну как, пообщался с девушкой? Ты ведь ходил с соседкой из багажного поговорить?
– Ну… пообщался, а что?
– Да нет, все нормально, – невозмутимо ответил Гена, – я с ней знаком с тех пор, как работаю здесь, она из нашего железнодорожного почтамта. Хорошая женщина, муж у нее тоже на дороге работал, путейцем, но около года назад она стала вдовой, супруг погиб, можно сказать, прямо на работе, поездом его… в общем, несчастный случай…
– Как это страшно! Представляю, что она пережила! А что, она разве так ни с кем и не связала жизнь? – с тайным интересом спросил я. – Такая привлекательная женщина…
– Смотрю, уже успел заметить… Слышал, что нет, говорят, очень уж она своего мужа любила.
– А дети есть?
– Говорили, вроде дочка у нее, так она все больше с бабушкой живет, Полина сам понимаешь все в рейсах, да в рейсах. Понять человека можно, поездки по железной дороге прекрасно отвлекают от жизненных неприятностей, здесь она чувствует себя по-другому, не так больно на душе, – рассуждал Гена.
– Понятно, когда теряешь близких тебе людей, это всегда печально, – грустно заметил я и сразу замолчал, вспомнив о своей трагедии…
– Ну, ты, это, если хочешь, можешь продолжить общение…, – осторожно, чтобы меня случайно не обидеть, произнес Геннадий.
– Ладно тебе, дальше видно будет… Что, давай спать, пожалуй!
– Да, давай покемарим, у нас еще часа четыре до Перми…
Петровна, как и обещала, разбудила нас с Геной вовремя, минут за сорок до подхода к станции. Мы встали с купейных полок, сонные и ежеминутно зевающие, и направились в кладовую, где принялись за привычную работу. Степаныч отдыхал, поэтому мы все готовили без него, и когда поезд прибыл в Пермь, то обмен почты был проведен нами продуктивно и слаженно, под светом ночных