Ведьма с бобровой плотины. Надежда Салихова
слове «мы» он будто споткнулся.
– Ты же замерзла! Пошли в дом.
Он взял ее руки в свои.
– Ледышки совсем.
Олеська смутилась, но руки не отняла. И неожиданно сказала:
– Представляешь, почти сутки Новый год. Не именно праздник – Новый год, а сам год, он новый, маленький еще, только родился. И живет целые сутки…– она смущенно замолчала, удивляясь сама себе, что говорит с Вадькой о таких нелепых и как будто глупых вещах, не боясь его насмешек.
А тот и не думал смеяться, серьезно посмотрел Олеське в глаза и продолжил ее мысль:
– Ну да, так странно – вот ребенок родится, или щенок, не важно, кто-нибудь, кто одушевлённый, и про них принято так думать – они живут на свете уже сутки. А про год никто так не говорит. А он тем временем живет. И скоро начнется следующий день. А потом жизнь понесется, не удержать. Но вот этот первый день – он какой-то особенный.
– Да особенный, – согласилась Олеська, – А вечер еще более особенный. Вечер первого января…
6 глава. Ревность
И в это утро Олеська проснулась от заглянувшего в окно солнца.Окно в ее комнате, выходило на восток, и первые лучи залетали в окно, играя на лице, вырывали Олеську из объятий сна. Никакого будильника не надо. Летом это было не очень удобно, приходилось вставать ни свет, ни заря, зато зимой бывало, она умудрялась просыпаться самостоятельно до восхода солнца. Но праздники, особенно новогодние, вносят некоторые коррективы в режим. Спать они всей компанией чаще всего отправлялись далеко за полночь, кроме Машки. А вот просыпалась Олеська обычно раньше всех.
Вообще-то, в любое время года самый первый вставал дед Василий. Задолго до рассвета. И почти сразу отправлялся на улицу – в лес, на речку. Смотря по сезону. А если погода подводила или не было достаточно интересных дел, дед снова ложился спать. Но, если не спал, по дому он, как говорила Ленка, «не шарашился» и остальным спать не мешал, торчал в своей мастерской.
Олеська вскочила с кровати легко, словно ей лет пять-шесть, как Машке. Будто и не было всех этих прожитых годков. «Ну, тридцать, это еще не предел», – часто повторяла Ленка. Особенностью женщин семьи Паровозовых было то, что они, по словам соседок «засиживались в девках». Но воспринималось это сестрами не как проклятие, а как божий дар – девицы Паровозовы с удовольствием жили для себя, путешествовали. Чаще всего по России, но в последнее время и за границу стали часто ездить. Обычно втроем, двоюродное родство не было проблемой для душевной близости. Но несколько лет назад Наталья вдруг выскочила замуж и родила Машку.
Ленка – Елена Петровна – совсем не переживала, что Наташка, несмотря на то, что младшая, ее в этом вопросе переплюнула. В свои сорок лет она была полностью согласна с героиней фильма «Москва слезам не верит» и считала, что ее жизнь, как и счастье, еще только начинается. Про детей она говорила, что их у нее и так много – целая школа. С кавалерами тоже проблем не было. Поэтому замужество, по ее мнению, это вовсе не предел мечтаний. Олеська всегда с нежностью думала про своих двоюродных сестер. И с Ленкиным мнением на счет возраста