Темнеющая весна. Светлана Нина
только анатомическая практика без досаждающих взглядов доброжелателей.
Истосковавшуюся по родному Анисию пленила его галантность, прогулки по родниковому молоку Цюрихского озера, во время которых Павел приоткрывал суть отношений в своей семье – с деспотичным отцом и братом, с детства попавшем под горячую руку своей меланхолии. И Анисия, давно смутно сожалеющая о своей неполноценности на женском поприще, сама закрыла дверь в свою комнату с Павлом внутри. Ей вмиг стали смешны отрицания своей природы, показавшиеся несформированным побегом. Нужно было изведать все возможные вехи на этом коротком и бесконечном пути.
– У тебя глаза янтарные, – говорила она ему в розовящемся отсвете то ли молодости, то ли весеннего сияния исподволь.
Он, привыкший воспринимать свои глаза болотисто – карими, опускал их.
Анисия ничего не требовала, кроме разговоров обо всем. И Павел, который никогда не чувствовал себя наполненным, откуда-то вырвал из своего пустующего нутра нежность, пугаясь, что это окончательно сожрет его.
Их окружал просоленный город, куда в любое время не доходили поезда. Оглушающий свет будто отпрыгивал от разнозеленых крон, застревая даже в переливающихся по веткам птицах. А июнь оборачивался цветами. Чудилась неподалеку покатая Нева, торжественно блестящая белыми ночами. Но воздух был суше и не пах навязчивой тиной разбавленного моря.
После трех лет мытарств по меблированным комнатам у рачительных немецких хозяек устроенная жизнь с Павлом разморила Анисию, но и придала сил дошлепать до цели. Павел посмеивался, что она вместо этого может, как Игорь, зацепиться за трагедию детства и растеребить ее до масштабов катастрофы всей жизни. Успокоившаяся, удаленная от бесконечных политических дискуссий в русской библиотеке, в которой потонула Полина, Анисия уже почти закончила работу над докторской диссертацией. А в июне в «Правительственном вестнике» прочла про унизительное распоряжение всем учащимся женщинам вернуться на родину до 1 января 1874, иначе им будет закрыт доступ в любое учебное заведение России.
Эти красивые, смелые девушки вложили в образование и общественную жизнь русской Швейцарии столько страсти, средств, взаимопомощи и надежд… Они согласны были терпеть косые взгляды местных, скудный паек, бытовую неустроенность и постоянные препоны со стороны сокурсников. И после всего влиятельные мужи из роскошных кабинетов вместе с самим царем – освободителем порешили перечеркнуть столько лет их созидательного труда вопреки им. Немудрено, что и Фричи, и Полина остались не слишком довольны таким исходом и откровенно возненавидели систему, наказавшую их за стремление к свободе и достоинству.
Для Анисии же удар смягчил Павел, убедив ее вернуться в Петербург, напитаться силами. И подождать, пока правительство само все устроит, обязательно откроет еще какие-нибудь курсы или все же зачтет ей обучение за границей. Уставшая, мечтающая о ленивой прохладце Петербурга, обтесываемого круглосуточной суетой разносословного люда, Анисия согласилась.