Создатель иллюзий. Начало. Rayko
поинтересовался он.
– По какому поводу интерес? – напрягся Рэйс.
– Насколько я помню, тут недалеко болото было. Надо бы туда быстренько сбегать и утопить вот эту вот вещицу, – енот покрутил перед носом мага металлической прямоугольной пластинкой чипа, – А я пока встречу дорогих гостей. С минуты на минуту должны заявиться. Если за ночь коза не вернулась, значит с утра будут искать по сигналу чипа. А он как бы тут. Хотя должен быть совсем не тут, а там. Где нас с тобой нет. Доходчиво объяснил?
Рэйс кивнул и махнул еноту рукой в сторону выхода; оставлять того в шагоходе он не собирался.
– Мудрое решение, – словно прочитав его мысли, рассмеялся енот, – Я и сам не оставил бы себя единственным охранником при таком хабаре.
***
– Карачун, твою мать… Ты ли это? Давненько не виделись; не завшивел еще, паскуда? – со стороны оврага, из кустов появился мускулистый тигр, и нервно подергивая кончиком хвоста, разболтанной походкой двинулся к костру.
– И тебе не кашлять, Сурик. Тоже не рад тебя видеть в здравии.
– Что забыл Брави на моей земле? – остановившись метрах в трех от костра, тигр резко перестал кривляться, и нагнув морду к земле, угрожающе прижал уши к голове, – Какого хрена ты тут ошиваешься?
– Я тут нынче по делам. Которые тебя, Сурик, ни коим боком не касаются, – невозмутимо ответил енот и неспеша отправил в пасть последний кусочек жареной козлятины.
– Еще как касаются, Ловец душ. У меня сегодня ночью пропала собственность – моя коза. Последняя чилтанская коза на всем долбаном Парготе. Сигнал ее чипа привел меня сюда, и что я тут вижу?
– И чего же ты тут видишь?
– Тебя, Карачун! И мою полусъеденную козу, висящую на дереве! – тигр аж подпрыгнул на месте от негодования.
– Сурик, вот кому ты свистишь? Байбакам степным свою хрень про последнюю козу заряжай!
– Ты. Сожрал. Мою. Козу.
– Да не ел я твою козу. Ты когда последний раз пеленг делал?
– Десять минут назад.
– Ну так сделай его еще раз.
Тигр немного повозился со своим браслетом и удивленно посмотрел на енота:
– Ничего не понимаю. Вот же остатки туши висят.
– Ну висят себе и висят… Тебе-то какое дело? И с чего ты вообще взял, что это именно твоя коза тут с горя повесилась?
– Да потому, что на этой земле нет ничьих коз, кроме моих.
– Пеленг что показывает? – невозмутимо спросил Карачун.
– Чип на северо-западе, в паре километров.
– Так и пи… шуруй туда. Не видишь, я кушаю?
– Там только болото! Она не могла туда забрести!
– Ты на меня зубами не клацай. Я конечно соболезную местной диаспоре коз. Одна из них повесилась, вторая утопилась. Чем вы тут бессловесных животных до суицида доводите? Трахаете небось их по-черному, обещая жениться, а после ночи бурной любви – бросаете?
Карачун, бросив беглый взгляд на тигра замолчал, осознав, что дальше заговаривать зубы бессмысленно; противник ждет от него вовсе не