Одиночка. Честь и кровь: Жизнь сильнее смерти. Честь и кровь. Кровавая вира. Ерофей Трофимов
они, уж простите, не девицы, чтобы их любить или не любить. Но терпеть эту шваль, простите за грубость, никакого желания не имею, – спокойно ответил парень, не спеша прихлебывая чай.
– Отчего же, позвольте спросить, такая немилость к тем несчастным? – тут же последовал вопрос.
– А оттого, дорогой Арсений Сергеевич, что есть большая разница между блатными и так называемыми сараями. Объяснить, что это такое?
– Сделайте одолжение.
– Извольте. Сараями в блатном мире называют мужиков, которые были осуждены к каторге за так называемые бытовые преступления. Или они были арестованы по какой иной причине, но к блатному миру никакого касательства ранее не имели. По сути, это обычные люди, оказавшиеся по ту сторону закона. А вот блатные это отдельная история. Эти изначально знают, на что идут, когда готовят очередной налет или планируют нападение. Так вот сарая я готов пощадить и пожалеть. В нашем богоспасаемом государстве человек может оказаться на скамье подсудимых по многим обстоятельствам. Как говорится, от сумы и от тюрьмы не зарекайся. Человек способен оступиться, ошибиться, оказаться не в то время и не в том месте. Но он не живет этим.
– Что ж, ваша позиция по этому вопросу мне вполне понятна, – задумчиво кивнул Никодимов. – А вы не боитесь, что подобное отношение к блатным может отразиться на вас самом?
– Это каким же образом? – удивился Елисей.
– Ну, к примеру, они узнают об этом и решат отомстить или, как у них это принято, наказать.
– Милости прошу, – зло усмехнулся Елисей. – Если вы забыли, осмелюсь напомнить, я директор школы пластунов. Так что пусть приходят. Моим ребяткам будет, на ком тренироваться.
– А ведь вы действительно не боитесь такого развития событий, – удивленно протянул Никодимов.
– Сударь, чтобы меня напугать, требуется нечто большее, чем дюжина каторжников с заточками, – фыркнул Елисей, невольно расправив плечи и выпрямившись.
– Господи, вот это взгляд, – послышался горячий шепот.
Не сообразив, о чем речь, парень оглянулся на внимательно слушавших из беседу женщин и невольно поразился тому, как блестят глаза Елизаветы. Жена Никодимова принялась яростно обмахиваться веером, отведя взгляд и суетливо поправляя кружева на груди. Краем сознания отметив такое их странное поведение, парень перевел взгляд на самого хозяина этого курятника и снова удивился.
Коллежский асессор смотрел на него так, словно видел в парне врага. Еще не злейшего, но до того осталось всего полшага.
«Мама дорогая, да он же ревнует! – ахнул про себя Елисей, заметив, как покосился Никодимов на жену. – Вот только Отелло местного разлива мне для полноты счастья и не хватало».
Делая вид, что занят наполнением своей чашки, парень взял паузу и, дав семейству немного успокоиться, негромко продолжил разговор:
– Вам бы, Арсений Сергеевич, к нам в крепость приехать, когда османы подбили горцев ее в осаду взять. Тогда бы у вас любые вопросы сами собой отпали. В наших местах