Бумажные души. Эрик Аксл Сунд
великого художника ни капли не интересовал его единственный ребенок. Интересно, думала Жанетт, какие у них сейчас отношения?
Ты или борешься с одиночеством, или принимаешь его с распростертыми объятиями.
Сама она, как правило, выбирала одиночество сознательно, однако были два исключения. С той стороны, где Юхан, все еще зияла пустота.
Вскоре после того, как Оке удрал, она сама кое-кого встретила. Человека, который потом внезапно исчез из ее жизни, и она никак не сумела воспрепятствовать этому.
София Цеттерлунд, которая помогла ей распутать невероятно запутанное дело.
София Цеттерлунд, которая стала ей близкой подругой.
София Цеттерлунд, которую она со временем смогла бы полюбить.
Проклятая София.
А теперь уже ничего не изменишь. Слишком поздно. Поздно рожать детей, поздно менять жизнь.
– Недавно я осматривал дом, доставшийся мне по наследству – дом моей тетки возле Юсдаля, в Хельсингланде, и нашел дневники, которые одна моя родственница вела в шестидесятые годы девятнадцатого века. Женщину эту звали Стина, она родилась в отдаленной деревушке, в Емтланде.
Жанетт снова перевела взгляд на экран телевизора. Что-то в голосе Пера Квидинга пробудило ее любопытство. Жанетт она отложила в сторону и фотографию Юхана, и воспоминания десятилетней давности. Голос у Квидинга был как у хорошего рассказчика: внушающий доверие. Голос старого друга, подумала Жанетт.
– По ряду причин Стина оказалась в Стокгольме. Вероятно, она, как и многие, бежала от Большого голода и в Сёдермальме сделалась чем-то вроде местной достопримечательности. Она бродила по улицам, кликушествовала; в конце концов ее отправили в лечебницу для душевнобольных с диагнозом “религиозная одержимость”… Я абсолютно уверен, что Стина не была безумной. На самом деле она пыталась нам о чем-то сказать. О чем-то, что она пережила в детстве, когда едва не умерла. В новом романе я постарался изобразить ее переживания. Я знаю, о чем речь: мне тоже случалось переживать нечто подобное…
Жанетт мало знала о личной жизни Пера Квидинга. Знала только, что он время от времени исчезал из поля зрения общественности, и его имя появлялось в СМИ, только когда он начинал продвигать очередной роман. Рецензентов его новые книги не слишком впечатляли, однако читатели не перестали покупать их. Частная жизнь Квидинга так и не сделалась достоянием общественности, зато вечерние газеты с удовольствием обсуждали его финансовое благосостояние.
– Я всегда ревностно оберегал свою личную жизнь, почему и не предъявлял эти дневники широкой публике. Но теперь, мне кажется, пришла пора назвать вещи своими именами…
Жанетт слушала Квидинга с некоторым удивлением. В молодости тот работал медбратом-анестезиологом, вел обычную с виду жизнь, но при этом пил и принимал волшебные таблетки. Во время одного из практически ежедневных возлияний он вышел в море на моторной лодке. Произошел несчастный