Оппенгеймер. Триумф и трагедия Американского Прометея. Кай Берд
определенное сходство с вашими собственными страданиями в прошлом. Мне никогда не приходило в голову, что положение человека, казавшегося мне столь безупречным и достойным подражания, может быть сравнимо с моим. <…> Абстрактно я ощущаю страшное сожаление, что в мире есть так много хороших людей, с кем я никогда не познакомлюсь, так много удовольствий, которые я никогда не испытаю. Однако вы правы. По крайней мере, в моем случае желание – это не потребность, а наглое притязание».
Когда Роберт окончил первый курс, отец нашел ему работу в лаборатории Нью-Джерси. Юноша заскучал. «Должность и люди – все мещанское, примитивное, мертвое, – писал он Фрэнсису Фергюссону, уехавшему в прекрасный «Лос-Пиньос». – Работы мало, и никакой пищи для ума… как я тебе завидую! <…> Фрэнсис, ты душишь меня тоской и отчаянием. Остается лишь признать правоту чосеровского “Amor vincit omnia”[6] в отношении вертикали моих неизменных физико-химических свойств».
Друзья Роберта привыкли к его цветистой манере изъясняться. «О чем бы он ни говорил, – заметил позже Фрэнсис, – всегда преувеличивал». Пол Хорган тоже запомнил «барочную склонность к преувеличениям». Но верно и то, что Роберт уволился из лаборатории и провел август в Бей-Шор, часто выходя в море с Хорганом, согласившимся провести каникулы вместе с другом.
В июне 1925 года, всего после трех лет обучения, Роберт с отличием окончил Гарвардский университет и получил степень бакалавра химии. Его имя включили в список лучших студентов числом всего в тридцать человек и кандидатов на прием в общество «Фи Бета Каппа». Не без иронии Роберт написал Герберту Смиту: «Даже в последней стадии старческой афазии я не мог бы сказать, что высшее образование в академическом смысле было “средним”. Я продирался через пять-десять научных трудов в неделю и делал вид, что что-то исследую. Даже если, в конце концов, мне придется довольствоваться испытаниями зубной пасты, я не хочу об этом думать, пока это реально не случится».
Испытание зубной пасты вряд ли грозило выпускнику Гарварда, который на третьем курсе изучал такие предметы, как коллоидную химию, историю Англии с 1688 года по настоящее время, гармонические функции и уравнение Лапласа, аналитическую теорию теплоты и задачи неупругих колебаний, математическую теорию электричества и магнетизма. Однако через несколько десятков лет Оппенгеймер, оглядываясь на университетские годы, признает: «Хотя я любил работать, я слишком много на себя брал и чудом избегал провалов. Мне ставили высшие отметки по всем предметам, чего я вряд ли заслуживал». На свой взгляд, Роберт приобрел «очень быстрое, поверхностное, жадное знакомство с некоторыми разделами физики, зиявшее чудовищными пробелами и нередко сочетавшееся с чудовищной нехваткой практики и дисциплины».
Не явившись на церемонию присуждения степени, Роберт с Уильямом К. Бойдом и Фредериком Бернхеймом отметили событие в частном порядке лабораторным спиртом в общежитии. «Я и Бойд упились в стельку, – вспоминал Бернхейм. – Роберт выпил всего одну рюмку и ушел к себе». На выходные Роберт взял Бойда с собой в семейный летний дом в Бей-Шор и отправился на своей любимой «Тримети» к острову Файер-Айленд. «Мы разделись, –
Любовь побеждает все (