Тени Обратной Стороны. Часть 1. Заблудший путник. Станислав Федотов
прервали беседу, улыбчивый парень в чёрном взлетел на спину лошади, ополченец сплюнул и тронул с места. Путешествие началось.
Дорога на Толимар
Никак не желал кончаться унылый бессолнечный день, и дорога всё тянулась прямо, всегда прямо, если только это не был какой-то хитрый обман зрения. Встретится холм – взбирайся на холм, встретится впадина – полезай прямиком в жидкую грязь. Это были совсем не старые имперские дороги, где иной раз милю, а то и две подряд приходилось ехать по ладно пригнанным друг к другу каменным плитам.
Тяжко ступали лошади, хлюпали, погружаясь в жижу, сапоги, скрипели колёса, кричали, смеялись дети – после двух часов езды от воплей уже болели уши, – храпела на телеге сморщенная старуха. По сторонам вспухали и оседали зеленоватые холмы, голые, почти гладкие, лишь иногда попадалась рощица, каменюка, обломанный клык заброшенной сторожевой башни, остов разрушенной церкви или деревня, обнесённая крепким частоколом. Гораздо чаще одноцветье нарушали серые катышки овец, чья шерсть составляла гордость северного края наравне с искусством ланцигских хронистов и доблестью защитников ведерского рубежа.
Крестьяне в телеге впереди оживлённо спорили, показывая на небо.
– По-твоему, ливанёт?
– Да как пить дать! Не развезло бы дорогу.
– Э-эх, увязнем! Не видать нам сегодня доброго ночлега.
– Эй, вы, уроды, не каркайте!
Айдан мысленно поддакнул. Никому не охота попасть под дождь посреди дороги. А в облачном щите ни единой выщерблины.
– А ты сам хлебало-то закрой, пока при зубах!
– Ты, мать, что думаешь, ливанёт?
– На всё воля Владыкина! – благочестиво закатив глаза, охнула разбуженная перепалкой старушка. Потом вдруг набросилась на кривобокого мужичка – сына или племянника: – Ты ж Добрым Братьям отнёс монетку? Подал сердобольным?
Тишина была ей ответом. По лицу видно было, что запамятовал. И тут началось!
– Ах ты светопродавец окаянный, по твоему небрежению нас всех схарчат орки, клыкачи окаянные, да закусят болотной тиной!
Как только речь зашла об орках, весь караван переполошился, кому-то привиделось, что уже с холма катят нелюди на огромных волках, повсюду крики, плач, отчаянные молитвы – еле угомонились. А бабке пригрозили:
– Ишчо раз тут выступать задумаешь, – рыкнул, демонстрируя палицу, громила из ополченцев, – съездим по хребтине.
И никто не подумал даже встать на защиту. Но старуха, хоть и не кричала теперь на весь караван, продолжала допекать племянничка, убеждая, что, если не подать милостыню, не ублажить Светлого Владыку, то быть им всем в орочьих желудках. Тот повздыхал, но всё-таки отправился к Айдану с парой монет – дескать, ты ж монах, вот, держи приношение – а когда тот стал отбрыкиваться, кто-то присоветовал просто бросить медяки в грязь, проводив молитвами: Владыкино-то завсегда найдёт получателя, какой-нибудь странник подберёт.
Ведерская марка никогда не была гостеприимным