Тихушник и Fantomas. Александр Бабин
все, ‒ хмуро высказался.
‒ Юра, подумай хорошенько, такой шанс один раз в жизни бывает! Президент за проведённую тобой операцию «Фантомас» наградит посмертно орденом мужества! Орден вручит твоей жене, ведь на том свете он тебе будет не нужен! Бог человека оценивает по его поступкам! Если откажешься помочь Титу, знай, тебе уготована прямая дорога в ад! А там самая уважаемая профессия ‒ кочегар! Опера-патриоты, как я, отдыхают в раю, пьют кружками советское жигулевское пиво! Сейчас пива хорошего на прилавках нет. Одна химия! А в аду народ пьёт самогон, и он настоян на «чапаевских» портянках. Решай, лишаешь себя удовольствия!
‒ Всё у тебя шуточки-прибауточки! Загоняешь меня в угол. Шорин везде засветился, вспомни убийство судьи, это его люди руку приложили. Тогда оперативные дела бандитского отдела генерал Мазиков приказал отдать чекистам. Недавно у Шорина поинтересовался судьбой разрабатываемых жуликов. Ответил, что работа по ним продолжается. Восьмая серия! Думает, я ему поверил! Нарисовал своим агентам новые документы и отправил в другой регион продолжать выполнять его тёмные приказы. У ФСБ один ответ: защита государства от иностранного вмешательства превыше всего. Для них люди разменный материал. Не мне тебе объяснять, ты стоял у истоков образования шестого отдела, самого грозного органа в правоохранительной системе в перестроечные годы, ‒ помолчав. ‒ И как тебя не закрыли в тюрьму, по сей день удивляюсь?! Служба СС в сравнении с тобой отдыхает, что ты творил с бандитами, ‒ недосказав предложение. ‒ Народ хочет знать правду!
‒ Э-э, алё, попридержи лошадей! – как бы возмутился Семёнов. ‒ Твоё поколение оперов въехало в легендарный шестой отдел на плечах, таких, как я, отмороженных на всю голову людей. В перестроечное время у нас не было иного выхода, как играть с бандитами по их правилам. Дня не было, чтобы жулики не завалили коммерсанта или между собой разборки не учинили. Похоронщики жили в шоколаде! Процессия прощания с бандитом были несравнимы с похоронами товарища Сталина, у вождя они проходили скромнее.
Ермаков насупился:
‒ Хорошо, я согласен на орден. Но знай, если Тит играет на стороне чекистов, что я не исключаю, это твой косяк! Верить жуликам ‒ себя не уважать, твоими словами выражаюсь. Понимаю, Тит ‒ вор в законе, и по воровским понятиям обязан отвечать за свои слова. Но мне от его слов ни жарко, ни холодно. Мне дороже честь офицера и присяга на верность Родине!
Семёнов после слов о патриотизме пробурчал, помотав головой:
‒ Бррр! Юра, я тебя боюсь, честно говорю! Думал, в моём окружении нет человека, способного логически мыслить, оказывается есть. Ты прав, влезая в дела Тита, нет стопроцентной уверенности, что мы выйдем победителями, но у нас нет иного выхода, как ему помочь. Если не поможем, наша оперская совесть съест нас изнутри. И вообще! Мы что, не внуки своих геройских дедов, победивших фашизм? Спрячемся в кусты, когда враг в страну ввозит наркотики? Травят ими молодежь, как мух! Лично мне по барабану, что в доле с Титом