Разлейте время по бокалам. Наталья Аврора
для Аскания. И тогда, нисколько не жалея, он убил Маркуса Сатрия точным ударом кинжала в сердце. Мёртвое тело рухнуло сразу, раскидав в стороны руки и подмяв под себя согнутую левую ногу. Голова его дёрнулась в судороге, рот по-звериному оскалился. Мёртвый, ненавидящий взгляд устремился в бездну…
Асканию впервые пришлось убить человека. Ему стало плохо, и он потерял сознание.
Очнувшись, Асканий не сразу вспомнил, что с ним произошло. За окном наступили сумерки, и в комнате почти ничего не было видно. Он рассмотрел девушку, сидящую на полу
– Как тебя зовут?
– Тана, – она попыталась встать, но, застонав, снова опустилась.
Асканий осмотрел её голову и обнаружил большую, пульсирующую шишку за левым ухом.
– Кружится голова? – спросил он.
– Угу…и болит сильно.
– Давай помогу тебе встать. Тебе бы полежать.
– Здесь? В этой комнате? – Тана покосилась на мертвецов. – Нет, не могу. Я хочу уйти отсюда.
– Я тоже, но нельзя. Не знаю пока, что нам делать, но бежать сейчас мы не можем. Кстати, меня зовут Асканий.
Он довёл Тану до ложа и усадил.
– У тебя есть другая одежда? – Девушка кивнула. – Где она? Я подам.
Тана указала на шкаф, из которого Асканий достал бежевую льняную столу и такого же цвета тунику. Он отвернулся, чтобы дать девушке переодеться.
– Ты можешь к кому-нибудь обратиться за помощью? Есть у тебя родственники или знакомые? Может не в Помпеях, а где-нибудь в другом городе? – Спросил Асканий.
– Нет. Я родилась не в Италии. Моя родина очень, очень далеко. Римляне называют её Британь. Римляне напали на мою деревню, когда мне исполнилось пять лет. Они были очень жестоки. Не знаю, что стало с братьями – они тогда жили на другом краю селенья со своими семьями. Меня, папу и маму захватил какой-то солдат и, связав, посадил в свою повозку… Я прижималась спиной к матери и видела, как римляне поджигали дома, убивали стариков и сопротивляющихся мужчин, а трупы бросают в пожарища. Думаю, что в огонь попадали не только мёртвые… Крики, плач. И запах гари, смешанный с запахом горелого человеческого мяса.
Асканий слушал молча. В углу окна появилась первая звезда. Он осторожно коснулся вздувшегося рубца на её плече.
– Болит?
– Немного. Не привыкать… Я не боюсь боли. У меня сменилось несколько хозяев, и все они били меня. Только Маркус не трогал. Я принадлежала ему около года, думаю, что обо мне никто не знал, мне нельзя было никуда выходить, мне всё время казалось, что произойдёт что-то страшное – и вот…
Они одновременно посмотрели на мёртвого хозяина Таны. Ночная темнота, смело выползающая из углов, почти полностью укрыла его тело, оставив видимым только бледное лицо с распахнутыми глазами и оскаленным ртом.
– Кто он? – Спросила Тана.
– Я прожил здесь только полгода, и мало о ком что-то знаю. Слышал только, как о нём несколько раз неуважительно отзывался хозяин. Он из очень