Воспоминания. Том 2. Московский университет. Земство и Московская дума. Борис Николаевич Чичерин

      Пеховский, воротясь из лясу,

      Где он ваканции провел.

      Тут был премудрый Калиновский,

      Преподаватель для коров,

      Сладкоглаголивый Лясковский,

      Страдающий теченьем слов;

      Мильгаузен, отец уступок,

      Всем сердцем возлюбивший всех,

      И все, что только есть поступок,

      Уже считающий за грех;

      И факультет тут медицинский

      Весь в сборе, эка благодать!

      Читатель просит рифмы: свинский

      Ну нет, уж лучше промолчать!

      Все дружно яства пожирали,

      При громе Сакса скрипачей,

      И длань игуменьи лизали

      С приправой тостов и речей.

      Вот Николай Богданыч Анке,

      О чудо! встал и говорит;

      Он знал лекарственные стклянки,

      А также херес и лафит;

      Но было вовсе не по нраву

      Ему публично говорить,

      И красноречия отраву

      С трудом он силится испить.

      За ним бесцветны, но приятны,

      Потоки полились речей;

      Давыдов, Лешков непонятный

      И сам Полунин Алексей,

      С дьячковским голосом и видом,

      Поют игуменье хвалу.

      Сравнишься мудростью с Давидом

      И Валаамову ослу

      Подобна ты, о мать святая,

      И всех чаруешь нас вполне,

      Ты, в юбке ректорской блистая,

      С звездой на левой стороне!

      Гостеприимна ты по-русски,

      Мила в ужимках и в речах;

      Ты даже в пятницы закуски

      Для нас устроила на днях;

      И мы за сыр и за селедку,

      За колбасу и за икру,

      За то, что смачиваешь глотку

      Ты нам бутылкой ввечеру,

      Тебе днесь пиршество на славу

      Всей корпорацией даем,

      Как будто выборному праву

      Мы честь поздненько воздаем.

      Мы, верь, давно тебя желали

      И ясной дождались поры;

      Забудь лишь, матушка, что клали

      Тебе мы черные шары,

      И возвратившееся стадо

      Ты попеченьем не оставь,

      Не обойди ты нас наградой

      И всех in corpore представь!»

      Так пел Полунин вдохновенный,

      Какой-то издавая стон,

      И слышен клик одушевленный

      Ему в ответ во всех сторон.

      Но чтоб беседе этой росской,

      Которой тон немного прост,

      Придать оттенок философский,

      Юркевич предлагает тост.

      Он пьет за наше единенье,

      Вне всяких партий и преград,

      Союз во имя просвещенья

      И получения наград;

      И с Матюшенковым, с Пеховским,

      Ни от кого не сторонясь,

      И с Калиновским и с Лясковским,

      Со всякой пошлостию связь.

      Он говорит: «Я к вам в обитель

      Судьбой недавно занесен,

      И на нее смотря, как зритель,

      Советом вашим я прельщен.

      Хотя и ссоритесь вы дома,

      Хоть и деретесь вы слегка,

      Но вам пословица знакома:

      Рукою моется рука.

      Там говорит Никольский в меру,

      Имеет Лешков должный вес,

      И