Все целовались с Мишей. Евгения Пилёвина
на шпажку. Он был намного больше, чем то, что она представляла при слове “сэндвич”. Толстый кусочек ветчины между двух зажаренных хлебушков и стекающий соус.
– Что взял? – спросила Кира, указывая на стаканчик с кофе.
– Раф с малиной и белым шоколадом. Подумал, тебе понравится.
– А себе что взял?
– Раф, – Миша откинулся на спинку стула. – С малиной и белым шоколадом.
Кира тихо хрюкнула от смеха и прикрыла рот и нос ладонью. Она пригубила кофе.
– Вкусно. Просто признайся, что взял тот, который тебе нравится.
Миша улыбнулся.
– Ешь, – коротко ответил он.
Кира снова смерила взглядом огромный сэндвич и наклонила голову, примеряясь, с какой стороны лучше к нему подступиться. Миша вынул шпажку из своего сэндвича и принялся есть.
Кира смущенно жевала, прикрывая рот ладошкой. Миша специально старался не смотреть на нее, но в глубине души его веселило, как Кира мило стесняется того, что жует. Но больше, чем веселило, ему не хотелось, чтобы она подавилась, поэтому приходилось смотреть в сторону.
Парочка, сидящая через стол, резко встала, и Кира испуганно вздрогнула. Она проследила, как они целуются, заметно скорчилась и проводила их озадаченным взглядом, когда они уходили. Потом она наткнулась глазами на Мишу; он уловил ее озадаченность и тоже обернулся, пытаясь разглядеть уходящую парочку.
– Что такое? – спросил он, и Кира помотала головой. – Гулять пойдем? Или хочешь тут посидеть?
Кира спряталась за глотком кофе и пожала плечами, допила кофе и молча поднялась из-за столика. Миша поднялся вслед за ней и протянул к ней руку, чтобы поймать в объятия. Кира игриво увернулась от него и прошла к выходу; Миша вышел за ней.
– Скажи, – попросила она, – как так вышло, что ты мнишь себя другом моего отца?
– Ну, – фыркнул он, – вообще мы с ним и правда хорошие друзья.
Кира недоверительно покосилась на Мишу.
– Мы познакомились, начали общаться. Потом я повзрослел, мы отлично общаемся, твой батя душевный мужик…
– И он, конечно же, – иронично начала Кира, – поймет и поддержит тебя в твоем решении ухаживать за его дочерью.
Миша тихо хмыкнул и наигранно приложил ладонь к губам.
– Вряд ли.
Помолчали; они шли по оживленной центральной улице. Деревня оказалась намного больше, чем Кира себе представляла, – и больше, чем ей поначалу показалось. Некоторые люди странно косились на них, некоторые отводили глаза. Когда им открылся вид на главную площадь – квадратный кусок земли с памятником в середине, Кира замерла. Миша взял ее ладонь.
– А это что? – с опаской спросила она.
По площади рассекала оседланная лошадь. По ветру развевался какой-то бумажный мусор; ветром к ногам Киры принесло один лист, и тогда она поняла, что это не мусор, а маленькие рекламки. Кира присела на колени и подняла ее. Конный клуб, обучение верховой езде, занятия с тренером. Миша сжал ее руку и потянул к себе.
Лошадь