Дорога смерти. Илья Бушмин
не ждут. А в уголовке ему просто нет места. Не в дежурке же ошиваться. Рябцев выругался сквозь зубы, вздохнул и принялся мастерить самокрутку.
Три года назад, когда Рябцева сослали в подвал УВД, он поначалу убивался по этому поводу. Выпивал часто – не без того, что греха таить. Потом до опального опера дошло, что нужно копить деньги. Если его все-таки выпрут из органов – лучше иметь подушку безопасности в виде определенной суммы денег на банковском счету, которой хватит хотя бы на первое время. Как и многие другие в похожей ситуации, Рябцев пришел к однозначному выводу: нужно бросать курить. И да, он бросил. Сейчас Рябцев даже не мог представить, как ему удалось реально не курить целый год. А после… после была история с Викой, из-за чего Рябцев сорвался и пустился во все тяжкие.
Лечит не только время, но и не самое завидное финансовое положение. Теперь Рябцев, правда, не осмелился бросать хреновую привычку. Вместо этого он перешел на самокрутки. Арифметика проста: нужно покупать не только табак, но и фильтры, и папиросную бумагу. Однако экономия оказалась существенной – теперь на эту дрянь Рябцев тратил раза в три меньше денег. Другим важным плюсом был процесс изготовления самокрутки. Неспешный, полумедитативный, размеренный, он не только помогал отвлечься от мирской суеты, но и позволил оперу существенно сократить курение. Ведь если дымить каждые полчаса, как с обычными сигаретами – то кроме курения и изготовления самокруток ни на что и времени больше не хватит. Так что как ни крути – одни плюсы.
Но отвлечься от мирской суеты не получилось. В окно водительской дверцы постучали костяшками кулака так резко и громко, что от неожиданности Рябцев просыпал на ноги всю заготовку под самокрутку.
– Твою мать!
Это был Головин. Довольный эффектом, он запрокинул голову и заржал.
Рябцев выбрался из машины, угрюмо покачивая головой:
– Падла ты, Головин.
– Ты б рожу свою видел! Даров, архивная крыса. – Рукопожатие Головина было крепким и энергичным. – Как она?
В сторонке стоял Шахов, поглядывая на Рябцева изподлобья. Рябцев сдержанно кивнул ему и получил такой же кивок в ответ. Шахов подходить не собирался – будучи другом Курбатова, после конфликта три года назад он серьезно невзлюбил коллегу-опера.
– Уже не архивная. – Рябцев сплюнул. – У начальства новая прихоть. Теперь я вожу следака из Москвы.
Головин оживился:
– Который по мокрухам работать будет? Ништяк. Ну и как он тебе?
– Честно? Му… к му… ком.
– Хреново, – Головин пригорюнился. – Очень хреново. Нас тоже в группу включают. По линии угонов и всех дорожных дел шерстить будем.
– Удачи.
– Слушай, – Головин кашлянул. – Брателло, раз такие дела… Может, побазаришь с кем-нибудь из твоей бывшей агентуры? У тебя контакты покруче наших с Шаховым были. По любому ты на связи с некоторыми все еще… А?
Рябцев почувствовал очередной укол обиды. Так, все так. Агентура