Зяблик. Анна Кимова
Облетело. Как осенний лес. Как и когда с ней произошла эта перемена, она так и не успела толком разобраться.
Серое утро, мелкий дождь, стекающий по лбу тонкими струйками, который был сейчас как нельзя кстати. Как иллюстрация к состоянию ее внутреннего мира. Она стояла как каменное изваяние, держа в руках билет на поезд и смотря перед собой невидящим взглядом. Но любопытный прохожий вряд ли принял бы ее за статую. Несмотря на ледяную пустоту у нее внутри, она не утратила привычки ухаживать за собой. Правда, теперь Юля одевалась на автомате, пренебрегала сложными прическами; косметикой она всегда пользовалась мало, что очень шло к ее образу, ведь она выглядела гораздо моложе своих лет – до сих пор ее иногда принимали за девочку. Но любовь к красивым вещам все равно в ней жила – к пейзажам, архитектуре, интерьерам или предметам искусства. Поэтому, даже одеваясь на автомате, она сохранила шарм, присущий обладателям хорошего вкуса. И да, случайный прохожий частенько бросал на нее свой непредумышленный взгляд. Но Юля ничего этого не видела.
Минувшей ночью ей снова почти не удалось поспать. То и дело она вскакивала с постели, выходила на балкон, кутаясь в свой любимый белый плюшевый плед и подолгу смотря вдаль, за линию горизонта. Темное небо над Москвой гипнотизировало ее своей мистической глубиной. Юля думала о чем-то, известном лишь ей одной. Затем ходила по квартире из комнаты в комнату, толком не осознавая своих движений. Потом укладывалась в огромную кровать, слишком большую для нее одной. И тогда ее обуревал сон, похожий на наркотическое опьянение. Она проваливалась в свою глубокую темную бездну, и казалось, что она вот-вот захлебнется и ей никогда уже больше не придется увидеть света. Но она тут же просыпалась, вся покрытая холодной испариной. И тогда Юля повторяла свой порочный круг: балкон – комнаты – постель. Вконец измученная этой дьявольской каруселью, она решила прекратить поиски сна. И стала собирать чемодан.
Найдя с утра на своем балконе неизвестно откуда возникший дождь, девушка извлекла из гардеробной давно забытые красные кожаные брюки и красный дождевик, купленный когда-то в Дохе. Она вспомнила, как была удивлена, узнав о том, что и в арабской пустыне тоже бывает дождь, ведь последнее, о чем она могла подумать, собираясь в командировку в Катар, так это о том, что ей может понадобиться дождевик.
Юля смяла в руке билет на поезд и бросила последний печальный взгляд на свой обожаемый город, бывший ее любимой пристанью, но так и не ставший для нее тихой гаванью. Она окончательно решила ехать и зашла в вагон.
Да, теперь она беглянка. Юля давно свыклась с амплуа вечной странницы, но эта новая роль… Пожалуй, даже для нее это было слишком. А впрочем, как там было, в ее любимом фильме? – «В сорок пять лет жизнь только начинается, это уж я теперь точно знаю!» (прим.: из к/ф «Москва слезам не верит»). А Юле нет еще и тридцати четырех. Значит, у нее в запасе есть еще как минимум лет десять, а то и пятнадцать! Сейчас же все говорят, что качественная продолжительность жизни женщины изрядно увеличилась. Или продолжительная качественность. Не важно, главное, что сейчас и в пятьдесят пять все женщины – еще девочки. Так говорят. Надо верить. Раз говорят, значит, наверное, умные.
А гордость – это не порок. Не порок.
***
Поезд