Жанна д'Арк из рода Валуа. Книга третья. Марина Алиева
любому, но ведь есть ещё и их мужья…
Ла Тремуй захихикал. Его чрезвычайно веселил этот разговор. Мальчишка де Руа, чьё имя министру давно уже было известно, изо всех сил пытался изобразить негодование, возмущение и, Бог знает, что ещё, что, по его мнению, нужно было сейчас изображать. Но растущее прямо на глазах самодовольство выпирало сквозь все положенные случаю эмоции!
«Тщеславный юноша, это всегда хорошо, – упивался его видом Ла Тремуй. – Такого не надо даже направлять – он сам знает, на каких слабостях сыграть, чтобы сильные мира сего пришли в умиление и почувствовали необходимость его присутствия рядом. А этот ещё и красив, как ангел. И знает, что красив. И, если ещё робок, то только потому, что робость ему пока идёт. Как только станет идти наглость, – станет наглым… Впрочем, скорей всего, ненадолго. Век красавцев короток, если не подкреплён чем-то кроме красоты. Но тут опасаться нечего…».
Смех Ла Тремуя внезапно оборвался.
– Не хотелось бы, господин де Руа, чтобы вы поняли меня превратно, поскольку я хочу дать вам добрый совет. То, что вы рвётесь в армию, похвально. Однако, примите во внимание и то, что покровительство её светлости не пустая забава. Герцогиня настолько дальновидна, что даже я, не имеющий чести быть в числе её друзей, не могу этим не восхищаться. Так что, если она решила по каким-то причинам заняться вашим будущим, извольте быть послушным и не спешите покинуть двор, чтобы о вас не забыли. Такое везение выпадает раз в жизни.
Де Руа залился краской.
– Вы смущаете меня, сударь. Позвольте, я доведу вас и поспешу к своему господину.
Ла Тремуй ласково улыбнулся.
– Да полно. Я уже простил вашу неловкость и дальше дойду сам. Передайте своему господину мой поклон.
Он дождался, когда молодой человек скроется из вида и, махнув слуге, следовавшему за ними в отдалении, пошёл к себе. «Лёгок, строен… Как раз таков, чтобы на ум сразу пришло одно слово: загляденье! Как там Катрин вчера сказала? Второй де Бурдон? Нет, дорогая! Де Бурдон семя павшее во взрыхленную почву и потому сразу давшее плоды. А тут придётся покопаться. Намёк там, слушок здесь… Ах, как жаль, что с нами нет герцога Луи! Но зато есть мессир дю Шастель, и есть его величество дофин… Полагаю, любовные томления матушки и госпожи не понравятся ни тому, ни другому!»…
Предместья Пате
– Где они, чёрт побери?! Понять не могу, куда они делись?!
Ла Ир пребывал в таком негодовании, что забылся и чертыхнулся при Жанне, которая наградила его красноречивым взглядом из-под сдвинутых бровей.
– Нет, ты меня прости, конечно… Вот, видишь, осеняю себя крестным знамением и на исповеди покаюсь. Но, куда могло подеваться целое войско, так-таки не понимаю! И, если здесь обошлось без врага рода человеческого, значит, эти чёр… поганые йомены сами, как черти! Прости, Жанна…
Ла Ир возмущался так всё утро, и его можно было понять. Во всём войске, тащившемся по дороге на северо-запад от Менга, не было ни рыцаря, ни лучника, который не задавался бы такими же вопросами.
Накануне,