Спят курганы темные. Александр Харников
Федоров. Но благоволил ему, а не мне, хотя я, если бы мне предложили такое, ухватился бы за это предложение обеими руками. Но ему, видите ли, не терпелось уйти на фронт, и мы с ним попали в битву у стен австрийской крепости Перемышль, которую российская армия выиграла. А я при первой же возможности сдался в плен – ведь одно дело учиться в офицерской школе, другое – лезть в бойню, по недоразумению именуемую «Второй Отечественной войной».
Пленили меня, к моему счастью, уланы из 13-го австрийского полка, состоявшего из галичан. Узнав, что я малоросс и родился в Луцке – центре Волынской губернии (я не стал им говорить, что последние годы провел в Петербурге), со мной начали обращаться намного лучше, чем с москалями. И в первый же день меня увидел сотник первой сотни, герцог Вильгельм-Франц, поговорил со мной, получил мое согласие перейти в его полк и велел меня освободить. В ту самую ночь я впервые сыграл роль его походной жены – не могу сказать, что мне тогда это понравилось, во вкус я вошел позже. А на следующий день меня назначили его адъютантом – как потом оказалось, тот, кто до меня исполнял эти «обязанности», не хотел подставлять свою дупу австрийскому герцогу. Да и, по словам Васыля (так мне начальник велел себя называть), я ему больше понравился. И жил бы припеваючи и дальше в Каменце, а не погиб бы от пули своего давнего друга-недруга, если бы…
Будучи в составе 13-го полка, я перешел из православия в греко-католическую веру и узнал, что в ад попадают лишь самые злостные грешники и особенно еретики – такие, как москали, – а те, кто принадлежит к католической вере в той или иной форме, как правило, попадают в чистилище на много-много лет. Если они, конечно, не безгрешные, но, увы, мужеложец, каким я стал стараниями Васыля, на немедленный рай претендовать не может.
И поэтому, когда я обнаружил себя целым и невредимым у подножия холма в теплый летний день, я решил, что это и есть чистилище. Я посмотрел на себя – на мне все еще была форма сотника армии УНР, голубые погоны с одной желтой линией и тремя звездочками над нею – причем на френче не было ни единой прорехи, грудь не саднила, да и чувствовал я себя прекрасно. Вот только нужно было понять, где я нахожусь и что мне делать.
Я пошел по тропинке вдоль холма и почти сразу же наткнулся на десяток людей в необычной пятнистой форме, с шевронами в цветах украинского флага, только почему-то перевернутых[12]. «Пятнистые» с ходу наставили на меня странные короткие карабины.
– Ты кто такой? – спросил меня один из них, почему-то москальской мовою.
– Сотнык Сичовых стрильцив Зынчук, – отрапортовал я. – А вы хто?
– Слушай, Серега, он и правда похож на сотника, – по-москальски же воскликнул второй. – Ты ведь помнишь – я в свое время тоже в реконструкциях участвовал и изображал сотника, но только у этого форма как настоящая.
– Откуда у тебя все это? – грозно спросил меня первый.
– Я ж вам говорил, – перешел я на тот же язык, успевший мне опротиветь. – Я сотник Сечевых стрельцов, сначала служил
Флаг УНР был желтым сверху и голубым снизу, флаг теперешней Украины – наоборот.