Королева Аттолии. Меган Уэйлин Тернер
прошагал по коридору мимо испуганных слуг, взбежал по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, и вдруг понял, что идти на крышу совсем не хочется. Погожими днями в конце зимы там бывает много народу. Дамы, уставшие прятаться от холода, выходят полюбоваться видами. Он задумался: где же укрыться? Обычным его убежищем была библиотека, но оттуда его выгнали. Через мгновение он развернулся, бегом спустился по лестнице, промчался по коридору, не заговаривая со встречными, радуясь, что одет прилично, а не в халат, как частенько бывало по утрам, потом вспомнил, что оделся только потому, что его уговорил отцовский лакей, без сомнения, знавший о визите. От этой мысли он рассвирепел; счастье, что лакей тот был далеко.
Он вышел из дворца в крохотный дворик, и дверь в каменной стене вывела его оттуда на травянистую поляну.
Дорожка, мощенная белым камнем, взбегала от ворот и выводила на более широкую Священную дорогу. А та, петляя, поднималась по склону холма к храму Гефестии, высившемуся над дворцом.
В тени еще кое-где лежал снег, тонкую рубашку продувало насквозь. Холм был крутой, и Эвгенидес быстро запыхался, но упрямо карабкался вверх, пока не вышел на пустую храмовую террасу. Оглянулся, посмотрел оттуда на дворец – по Священной дороге вдогонку за ним никто не шел. Парадные двери футов двадцати высотой вели в холодный пронаос храма. Он вошел. Двери поменьше, ведущие в наос, тоже были открыты.
Входя из пронаоса в наос, он по привычке замедлил шаг. Алтарь был пуст: ни молельщиков, ни недавних подношений. В светильниках горел оставленный жрецами ладан. Огромная позолоченная статуя Гефестии смотрела только на Эвгенидеса и больше ни на кого. Он подошел к нише перед главным алтарем. Там стоял алтарь поменьше, посвященный Эвгенидесу, богу воров. Занавес помогал молящимся скрываться от посторонних глаз. Эвгенидес задернул его, сел на мраморную скамью, тянувшуюся вдоль стен ниши. Закинул ноги на скамью, чтобы не заметили под занавесом случайные посетители, обхватил колени руками.
Выбегая из комнаты, он забыл перевязь. Интересно, пригляделся ли кто-нибудь из встречных. Он откинул голову к мраморной стене и закрыл глаза. Даже не посмотрел на алтарь, украшенный бесчисленными дарами – добычей его предков и его собственной. Он пришел сюда не молиться. А прятаться.
Вечером, когда засияли звезды, Эвгенидес осторожно вышел из храма на дорогу. Дрожа всем телом, проскользнул во внутренний двор и, кивнув гвардейцу, вошел во дворец. В коридорах было пусто, и он вернулся к себе, никого не встретив.
Дверь в библиотеку была открыта, по темному коридору плясали отсветы пламени в камине. Он остановился у дверей, заглянул. В креслах сидели, молча дожидаясь его, отец и королева.
– Что вам тут нужно? – спросил он.
Оба встали. Эвгенидес посмотрел на отца и объяснил:
– Я был в храме.
– Мы так и знали, – ответила королева. – Не могли же мы силком вытащить тебя оттуда, иначе на нас обрушились бы громы и молнии. Тебя целый день никто