Качели времени. У времени в плену. Ирина Михайловна Кореневская
чем обычных людей. Особых уже не боятся, но всё ещё не принимают полностью в обществе. В принципе, мы и искали таких. Ты слышала, что он сказал о своём приёмном отце: тот не слишком силён в магии, как и его мать. Признаюсь: мы специально отдали его таким людям. Это ведь дополнительная гарантия того, что его вторые родители никуда не полезут как я, и история не повторится. И они любят его, но в окружающем мире Саше успели привить не слишком лояльное отношение к таким же, как он. Он злится на нас за силу, боится и от того тоже злится. Он боится своей силы и злится на неё… И в том ещё одна причина, почему именно Саша должен отправиться с тобой. Пусть привыкнет к своей силе, научится пользоваться ею, и своим великим даром любви… Ведь он у него практически не развит! Иначе он за секунду бы Алекса нашёл.
– А за три дня найдёт? – усомнилась я.
– За три – да. Ты уж прости, что мы подсунули тебе неопытного телепата…
– Ничего страшного! Пущай учится, и людям пользу приносит. Ой, а можно я буду его учить?
– Как? У тебя сейчас нет своей силы.
– Но я могу быть подопытным кроликом. И мысли-то свои я даже сейчас могу закрыть.
– Это да, опыт не пропьёшь. – улыбнулся Дан.
И правда, отгораживаться от чрезмерно любопытных телепатов можно, даже не обладая тем же даром. Просто используя полученные знания. Чего, в сущности, лишил меня мой муж? Умения читать чужие мысли, и ощущать присутствие постороннего интеллекта в своих. Но это не так уж и много. Самое главное, закрываться от посторонних, я умею. И, как Даниил, делаю это уже практически на автомате.
– Значит, договорились. Кстати, а почему он Андреев, да ещё и Эдуардович?
– А ты хотела, чтобы мы его под своим именем оставили?
– Ой, не подумала… Но язык же сломать можно!
– Ты собралась его по имени-отчеству звать? – удивился Хронос.
– Обойдётся! Пусть на фамилию откликается. Кстати, почему у нибирийца русская фамилия?
– Отвечу тебе давними словами Алекса: лучше спроси, почему у россиян нибирийские фамилии. В этом мире ничто не ново: языки, имена… Всё повторяется.
– Угу. Ну что, ты успокоился?
– А я всегда спокоен.
– Сделаю вид, что поверила. Тогда пошли укрощать строптивого, пока Дания мальчика не придушила.
– Почему она должна это сделать?
– В воспитательных целях!
– Да поздновато его воспитывать уже.
– Это никогда не поздно. Кстати, сколько лет ему?
– Тридцать четыре.
От неожиданности я даже притормозила у двери.
– Чего?!
– Генетика – страшная штука! – развеселился Даниил и погрузился в воспоминания.
Если верить всемогущему (а никаких оснований не делать этого у меня не было), он сам, до того как законопатиться во вневременности, походил на студента не только со спины, при этом являясь уже доктором наук и профессором. Порой строгие смотрители даже не пускали его в библиотеку для преподавателей, предлагая пройти в заведение для студентов или, в отдельных случаях, для аспирантов. Дания тоже удивительно