Ради нас. Екатерина Орлова
еще и днем, при наличии на рабочем месте всего персонала, поразило меня. Это каким же надо быть самоуверенным наглым ублюдком, чтобы так меня опозорить? Но самым поразительным было то, что низкий поступок совершил он, а стыдно было почему-то мне. Позже меня просветили, что это называется испанский стыд, но легче от этого не стало.
Что ж, у меня оставалось всего два варианта. Договориться с мистером Фишером и уговорить его оставить меня в качестве помощницы. Слово “сиделка” работодатель старательно избегал, заменяя его нейтральным “помощница”. Иначе все, что мне оставалось – ехать в ближайший городок и пытаться устроиться в местную больницу. Учитывая совсем небольшой опыт работы, вряд ли мне выдалась бы возможность попасть в хорошее отделение на такое же тепленькое место, какое в родном городе мне обеспечил Том.
Я фыркнула, не желая вспоминать подонка бывшего. Еще и причислять ему свои заслуги. Я так упорно работала, чтобы стать медсестрой в хорошем отделении, что Том едва ли был причастен к моему продвижению по службе.
Решительно подскочив, я раскрыла чемодан. Достав из него вещи, отправилась в душ, после которого мне стало немного легче. Я смыла с себя двое суток дороги, тот ужасный придорожный мотель, в котором так и не смогла толком уснуть, бесконечные разговоры с матерью, считавшей, что измена Тома – не более чем досадный эпизод. Мама считала мой отъезд блажью и дуростью. “Ради чего, – спрашивала она, – терять такого перспективного мужчину? Чтобы подтирать задницу какому-то инвалиду?”. Маме было не понять, насколько сильно была задета моя гордость, насколько униженной я себя считала. Ведь вся больница быстро узнала об этом эпизоде измены. Да и Том с доктором Делейни не сильно таились.
Я снова фыркнула и тряхнула головой, стараясь не погружаться в невеселые мысли. Сбросила маме сообщение, что добралась удачно. Просушила волосы полотенцем и, не найдя фена, легла на кровать с мокрой головой. Едва она коснулась подушки, я провалилась в сон.
Проснувшись в кромешной тьме, я не сразу сообразила, где нахожусь. Медленно моргая и вытягивая слегка затекшие конечности, я постепенно вспоминала, что нахожусь в доме Итана Фишера. Судя по его словам, меня нанял его отец, и сам Итан был не в курсе, что к нему приедет новая сиделка. В смысле, помощница.
Сев на кровати и широко зевнув, я разблокировала телефон и набрала мистера Фишера-старшего.
– Добрый вечер, мистер Фишер.
– Добрый, мисс Гамильтон. Добрались?
– Да, спасибо. Тут у нас возникла проблема…
– Он вас послал? Не впустил в дом?
– Впустил.
– Это уже прогресс, мисс Гамильтон. Значит, сработаетесь.
– О, нет. Мистер Итан… он выгоняет меня. В смысле разрешил остаться только до утра.
– Мисс Гамильтон, – вздохнув, произнес Фишер, – то, что вы попали в дом, – это уже практически чудо. Пятерых предыдущих помощников мой сын даже не пустил на порог. То, что вы внутри, говорит только о вашей настойчивости. А это самое главное качество