Отпечатки. Владимир Гнилицкий
пришлось бы уйти.
– А он писал книги в телефоне? Я правильно поняла?
– Да. Он говорил, что так удобнее, телефон всегда под рукой. А ноутбук слишком громоздкий.
– Мы опять забегаем вперед. Вы сидели на лавочке и курили.
– Да, а он писал свою книгу. Может, полчаса, может, час. Мне некуда было торопиться. Какие у меня могли быть дела? Да и рядом с ним я чувствовал себя как-то уверенно. Поэтому я просто сидел и наблюдал за прохожими, за машинами, за голубями. По привычке заглянул в мусорку в поисках пивных банок. Я привык к тишине. Когда ты слоняешься по улицам в поиске банок, ты всегда один, ты молчишь, думаешь, мечтаешь и пытаешься отыскать окурок, в котором осталась еще пара затяжек.
– Что?
– Окурок! Не все докуривают до фильтра. Это вам не овсянка на завтрак. Как вы думаете, что курили такие, как я? Нашел окурок – и день задался. Ну либо у мамы подтянул втихаря, пока она не видит.
– Это же…
– Противно, мерзко, может, негигиенично. Вы мне еще скажите, что руки мыть надо перед едой. А если воду отрубили за неуплату? Это вам тоже незнакомо. И в тазике вы не мылись.
– Мы можем вернуться к тому дню и к той лавочке?!
– Конечно можем. «Ну что, Серега, – спросил он меня, когда убрал телефон. – Кем хочешь стать, когда вырастешь?» И я задумался. Всем было плевать, чего я хочу, разве что мама интересовалась, и то так, между делом, когда у нее появлялась свободная минута. И больше никто. Никто ничему не учил, никто не давал наставлений, никто не объяснял, что хорошо, что плохо. Да и поделиться не с кем. А с кем? Мама вечно на работе, а общался я с такой же шпаной, как я.
– Не знаю, – ответил я.
– Ну ты же не будешь всю жизнь лазить по помойкам, – сказал он.
Мне стало страшно, я никогда не думал, понимаете, а в тот день задумался. Дети в моем возрасте не думали о будущем, у них все только начиналось, а у меня уже было все потеряно. Я будто прожил целую жизнь и скатился на самое дно. И знаете, что еще страшнее, то что я в таком возрасте понимал все это. А еще я понимал его мысли, которые… те которые он пытался донести до меня.
– Настойчивость и терпение – так покоряются вершины, – сказал он. – Многие топчутся у подножия. У кого-то есть преимущество: у тех, что рождаются на выступе посреди вершины. А кто-то рождается сразу на вершине. Только вот жизнь всех уравняет. На вершине мало места. А здесь внизу его полно. Поверь, ты еще увидишь, как все они катятся вниз. Жизнь всех уравняет. Мы родились внизу, у самого подножия, у нас не было преимущества при рождении, и это наше преимущество.
– Я хочу стать писателем, как вы, – ответил я на его вопрос.
– Думаю, жизнь потрепала тебя ничуть не меньше меня. Ты сможешь касаться души. Это нравится читателям. Но я тебе вот что скажу. Эта идея уже давно разобрана на кусочки. В мире полно идей, которые так никто и не реализовал, подумай об этом. Ты смышленый парень и работящий. Думаю,