Внуки лейтенанта Шмидта. Бернард Задунайский
Сталинских премий в республике побаивались и за глаза называли «кремлёвским соловьём». Пение на итальянском уже не спасало.
– Мне бы для начала на площадь Исландии. – напомнил зануда Шерман.
– Не волнуйся, камрад, мы уже всплываем. – Прозвучало в ответ и такси понеслось по территории заброшенного секретного завода №227. Через мгновение «Мерседес» остановился во дворе представительского жилого дома времён Хрущёвской оттепели. По замыслу архитектора устаревших колхозниц с колосьями заменили портики с космонавтами.
– Пришвартовались! Через этот подъезд выйдешь прямо на площадь. С тебя десять родимых баксов! – подвёл итоги заезда подводник.
Рассчитались шведскими кронами по текущему курсу, а напоследок коллега вручил американцу буклет для финских оленеводов «Самые жгучие попки только у нас!»
Капитан попрощался на русском: – Удачи тебе, полковник! Родина нас не забудет! Если что звони, меня зовут Володя.
– Спасибо, Владимир! Главное, определиться с родиной. Пока! – откланялся Майкл и вышел из такси, прихватив чемодан.
Отрыв дверь в проходной подъезд, американец сразу попал на баррикады жилищной реформы. Весь этот ужас по Булгакову или Рязанову когда-то незаслуженно нарекли «товариществом». У парадной лестницы сохранилась табличка «мы боремся за звание дома образцовой социалистической культуры быта». Рядом приписали краской от руки «доборолись …!»
Весь мятежный дом на 400 квартир подлежал возврату по реституции неизвестному буржую из Канады. И хотя власть рабочих и крестьян заново восстановила здание после советской бомбёжки 44-го, бесчеловечное решение мэрии не оспаривалось в судах. По правде говоря, канадец существовал только на бумаге, и чиновники из Департамента Горимущества, нахимичив в регистре, собирались толкнуть этот дом вместе с жильцами.
Но Земельный Департамент, где окопалась оппозиция, перед самыми выборами разрешил страдальцам приватизировать свои квартиры. Зато вопрос признания квартирной собственности подвис в Земельном кадастре и утонул в судебном делопроизводстве. Жильцы держали оборону в подъезде, но Шермана пустили без пошлины, как представителя короны Нидерландов. Дом в полном составе выходил из-под юрисдикции Эстонской республики, добиваясь права ассоциированного члена в королевствах: Швеции, Дании, Норвегии и Нидерландов одновременно. Процесс курировал известный правозащитник и маг, которого засадили за решётку ещё при Андропове.
Комитет упрятал прорицателя в лечебницу за навязчивую идею свержения существующего строя, и новая власть тоже не исключала пагубного устремления больного. «Пропал дом!» – уверял классик.
Майкл прошёл через кордон, подняв сжатый кулак, как «барбудос» с острова Свободы и напомнил митингующим призывы к борьбе «No pasaran!» и «patria o muerte!». Кажется, так демонстрировали революционную солидарность кубинские и испанские патриоты в кинохронике.
Империалист