.
в глубину дома. Дверь запахнулась, но не до конца – осталась небольшая тёмная щель, из которой на капитана смотрели чьи-то глаза. И капитан почему-то сразу решил, что за этой дверью, в темноте, стоит и смотрит на него женщина, и что эта женщина молода и хороша собой.
Он улыбнулся, как мог обворожительнее, поклонился и сказал:
– Я жду хозяина, мадам… Вы не знаете, где я его могу найти?..
Тут дверь закрылась окончательно, и капитан остался один. Он недоумённо рассмеялся и пожал плечами. Спустя некоторое время пришёл хозяин.
Он был невысок и приземист настолько, что голова его, казалось, сливалась с плечами, к тому же она сидела на его теле несколько боком, вроде как тот постоянно прислушивался к чему-то. Черты лица хозяина были оплывшие, рот узенький, и только маленькие настороженные глазки выдавали силу и твёрдость характера.
Весь лучась привычной улыбкой, хозяин спросил у капитана, чем он может ему служить.
– Мы с друзьями хотели бы посидеть и выпить где-нибудь вечером, – объяснил капитан и спросил. – Не знаете ли вы в городе какое-нибудь приятное место?.. С музыкой…
– Единственное в городе приятное место с музыкой – это заведение напротив, – ответил хозяин. – И там сегодня как раз поёт несравненная Норма Джин. Очень рекомендую…
– Несравненная? Вот как? – капитан поднял брови и пошутил. – Имя у неё, по крайней мере, привлекательное…
Он поблагодарил хозяина, вышел на улицу и прошёл в таверну. Спустя некоторое время он опять вошёл в гостиницу и поднялся наверх.
– Господа моряки, – сказал он доктору и мистеру Трелони. – Мы сегодня вечером идём в таверну напротив слушать несравненную, так её здесь все называют, Норму Джин… Она певица…
– Я согласен! – крикнул доктор со своей кровати. – Очень приятное имя!..
– Давайте сходим, конечно, – отозвался мистер Трелони из кресла в углу. – Но думаю, после чернокожей Молли нам уже никто не сможет понравиться…
По лицу капитана словно скользнула тень. Он помрачнел и остаток дня был молчалив.
****
Зал той таверны, куда вечером пришли джентльмены, был довольно большой, ясно освещённый толстыми свечами, которые потрескивали в кованых потолочных светильниках. Здесь царил запах рома, топлёного жира, жареной оленины и, конечно же, рыбы. В середине зала, у стены, была сколочена дощатая сцена, или даже не сцена, а такие низенькие подмостки. Вокруг них стояли столы, за которыми сидели, в основном, мужчины, – иные были и в париках, – женщин было мало. Мужчины громко разговаривали, много курили, по залу сновали слуги. Потом на сцену вышли музыканты. Разговоры смолкли, все повернулись к сцене.
Заиграла мандолина, нежно и чувственно, её страстный призыв подхватила скрипка. На подмостках появилась певица в голубом платье. Она почему-то сразу посмотрела на капитана, быстро отыскав его взглядом. Она запела, и все в зале