Один шторм и три дня. Мария Сергеевна Голубева
с другой девушкой, и он у меня писался очень трудно. Вначале я хотела брать другую тему, но ее отдали другому человеку, причем я узнала об этом в самый последний момент. Взяв тему сложнее, я рассчитывала на помощь, которую мне обещали, но вместо нее я получала только перечеркнутые листы. Мне пришлось просить помощи у моей напарницы и вместе мы смогли сладить со сложной темой. Вот только если ее хвалили за результат, мне не сказали ни слова, а диплом оценили очень низко. Мне было обидно, ведь мы писали про общую тему, разделив ее пополам, а оценки получили разные. Блестяще защитившись, я смогла выровнять свои баллы, но мой куратор сказала, что я всего лишь актриса и не смогу прыгнуть выше головы.
Как же было больно и обидно мне в тот момент, но я сумела это преодолеть, и отправилась работать по специальности. Правда, особенно плохо мне стало, когда спустя несколько месяцев нашу работу выложили на сайте заведения, как лучшую. Причем обе ее части, там стояли вполне отличные отметки, совсем не те, которые я получила. Как бы я не пыталась себя убедить в том, что я хороший работник и сделала хороший диплом, но осадок оставался. Эта дама сама того не ведая лишила меня уверенности в жизни и в профессии, возможно поэтому я не пыталась быть лучшей и особо не высказывалась. Вскоре все это перешло из работы в жизнь, теперь я стала совсем тихой и не особо разговорчивой, держа все свои мысли в себе. Конечно, такое поведение было не только из-за института, но то отношение ко мне послужило причиной. Жаль, что прошлое нельзя исправить, можно только примириться с ним и жить дальше, если сможешь. Я кое-как смогла, победив при этом юношеский максимализм, теперь в жизни у меня было очень много оттенков, а не только белый и черный. Правда это не всегда помогало мне в дальнейшем, а уж в личной жизни и подавно, ведь немногие выбирают серую мышку, имеющую свое мнение. И пусть она его не высказывает, но поступиться им не сможет уже никогда, вряд ли найдется хоть кто-то кто сможет и захочет приручить такую.
Началась тряска, я открыла глаза, сон из прошлого резко перевел меня в настоящее, но понять, что происходит, я не успела. Вокруг все тоже проснулись, началась суматоха, оборудование вокруг трясло, из динамиков звучал голос капитана, но нам его не было слышно так хорошо, чтобы разобрать слова. Потом включилась сирена, под ее завывания народ еле успокоился, вот тогда все услышали капитана. Его четкий голос просил занять свои места, пристегнуться и убрать все предметы себе под ноги, а лучше в карман впереди стоящего сиденья. Стало понятно, что у нас какие-то неполадки на борту, раз нас так готовят, а вскоре стало совсем страшно, с моей стороны полыхнуло пламя. Нам приказали закрыть иллюминаторы, но народ уже приготовился к падению самолета, мы стали снижаться. Ямы и кочки попадались в воздухе, все странно смотрели друг на друга, будто в последний раз. Я вцепилась в подлокотник кресла, рюкзак бултыхался под ногами, чтобы не видеть его, я надела его на спину. Его неровные движения туда и сюда раздражали, особенно когда нас попросили