Девушка из дома на набережной. Ольга Кентон
от неё пахнет роскошными духами, её глаза горят.
– Рома, – почти умоляюще сказала Лара, – перестань. Ты где-то тут? Выходи!
– Не выйду! – Он рассмеялся. – Ты помнишь, это фраза из фильма.
– Нет. Но где же ты?
– Ай, я так драконю тебя.
– Видел меня и не подошёл поздороваться.
– Да, я видел тебя в моих мыслях, красавица, в моих мечтах. И ты мне казалась сказочной феей, выплывшей из-за облаков, поэтому мне так легко всё представить. Но всё-таки сейчас не об этом. Что ты делаешь сегодня вечером?
– Уже вечер.
– Хорошо, что ты делаешь ночью? Можно тебя украсть?
– Нескромный вопрос. Впрочем, я занята.
– То есть тебя уже кто-то украл на эту ночь?
– Или я кого-то.
– Так ты охотница?
– Да, бываю иногда.
– Когда же будешь охотиться на меня?
– Не знаю, у меня всё расписано.
– Найди время, пожалуйста, а то я украду тебя сам.
– Рома, это смешно.
– Лара, я серьёзно. Когда мы сможем увидеться?
– Давай попробуем на следующей неделе. Я тебе позвоню.
– Отлично. Хорошего вечера, красавица. Не сомневаюсь, что он будет особенным.
– Спасибо, я тоже не сомневаюсь.
– Такая уверенность мне нравится.
– Пока.
Лара положила трубку. Стас уловил в её взгляде удовлетворение собой, но не сказал ни слова. Несколько минут они молча сидели, глядя друг на друга.
– Это так, один знакомый, звонил поздороваться.
– Мне это неинтересно.
– Я знаю. Мне тоже всё равно – это же просто знакомый.
«Если женщина называет мужчину подряд „просто знакомым“ значит ли, что это не так?» – подумал Стас и удивился самому себе.
– Понимаешь… – Лара начала словно оправдываться перед Стасом, видя его равнодушное выражение лица и принимая это за глупую ревность. – Он никто. Я познакомилась с ним в ресторане, а про тебя я ничего не стала ему говорить. Зачем я буду объяснять постороннему человеку, кто ты и как много для меня значишь? Было бы смешно, если бы я начала объяснять ему мои чувства к тебе. Ты прекрасно знаешь, что я могу сказать любому человеку на этой планете, как сильно люблю тебя.
Стас сидел с невозмутимым лицом. Этот бред он слышал уже в миллиардный раз и эти слова были так же пусты, как и безразличны ему. А Лара, говоря всё это, понимала, что с каждым годом слова даются ей всё тяжелее. Словно язык деревенел, когда она заговаривала со Стасом о своих чувствах. Когда ей было шестнадцать, она могла кричать о своей любви на любом углу, где угодно. Ей хотелось, чтобы весь мир знал о её чувствах. А сейчас она понимала, что весь мир умещается только в нём одном – Стасе, но именно до него не было возможности докричаться. Достаточно было одного взгляда Стаса, пресыщенного, но в то же время желающего, чтобы она прекратила говорить и покорно склонила голову. В глазах Лары снова показались слёзы. «Боже мой, –