Спаситель. Константин Хорс
чистота резко контрастировали с общим видом города. Здесь волнений точно не проходило, все было так, как должно быть – аккуратно и со вкусом.
Убэ остановился возле одного из таких домов и, повернувшись к Гансу, протянул ему игрушку:
– Я хочу, чтобы ты подарил его.
Швальдер заподозрил подвох, но аргументов для отказа не было, и пришлось согласиться.
Двери открыла молодая женщина, ее лицо выражало невыносимую скорбь, с которой она отчаянно боролась.
– Здравствуй, Ингрет, – улыбнулся Убэ.
– Здравствуй, Убэ. Привет, ребята, – попыталась изобразить радушие хозяйка, – заходите, я угощу вас чаем.
– Нет, мы зашли только поздороваться, – учтиво отказался Убэ. – Вот это тебе.
Гость протянул женщине незапечатанный конверт, без надписей и марок.
– Спасибо, ребята, эти деньги очень помогут нам. Большое спасибо, – взволнованная Ингрет едва сдержала слезы.
– Мама! – послышался детский крик из глубины дома. К двери подбежала девочка лет пяти и, увидев гостей, робко спряталась за хозяйку дома, обхватив ее ногу.
– Здравствуй, Кети, – со всей доступной ему нежностью поздоровался Убэ, – ты помнишь нас?
– Да, вы друзья папы, – смущенно ответила Кети.
– У нас для тебя подарок, – Убэ говорил таким тоном, словно пытался успокоить малышку.
Обескураженный увиденным, Швальдер молча протянул девочке розового медведя. После Убэ попрощался за всех и, пообещав не забывать, развернулся и пошел прочь от дома. Его движения красноречивей любых слов говорили о необходимости следовать за ним.
От этого визита у Ганса Швальдера остались смешанные чувства, казалось, Убэ пытался за что-то извиниться.
– Ее муж был нашим братом, он погиб вместе с сыном во время теракта, – с нескрываемым гневом говорил Убэ. – В их семье не осталось мужчин. Теперь ты понимаешь солдат, за что мы воюем?
– Я даже не знаю, что сказать. Думаю, мои соболезнования сейчас неуместны, – смущенно пробурчал Швальдер.
Его насмешливое, с легкой ноткой презрения, отношение к этим громилам слиняло за несколько минут. Взамен осталось опустошенное чувство стыда из-за неспособности помочь Кети и ее маме. Снова в памяти возник тот мальчик, прятавшийся среди мусорных баков. А именно он, Ганс Швальдер, тогда на площади позволил террористу высадить весь магазин.
Первое, что пришло в голову, – напиться, тем более похмелье все еще мучило его. Но вот перед глазами снова это милое ангельское личико Кети. Кто будет защищать ее, если единственное, на что способен немец, – это сбежать в бар и спрятать совесть на дне бутылки. Ганс твердо решил: этому не бывать! Не будет больше пьянства, и больше не будет бегства от самого себя. Ему нечего стыдиться и некого бояться у себя на родине.
– Что будешь делать, солдат? – ворвался в размышления Убэ.
– Не знаю, надо привести себя в порядок, выспаться, – уныло планировал дальнейший день Ганс.
– Солдат, теперь ты с нами; хочешь ты этого или