Любовь и искусство. Евгений Яковлевич Басин
безумие любви…» (с. 250);
«Ваш взгляд – его мне подстеречь…
Но уклоняете вы взгляды…
Да! Взглядом – вы боитесь сжечь
Меж нами вставшие преграды!» (с. 252);
«Очарованье свое
Вносишь ты, даже в разлуке!»
«Видно, уж так навсегда
Думы тобою замкнуты!» (с. 257);
«О да, любовь вольна, как птица,
Да, все равно мне будет сниться
Твой стан, твой огневой!» (с. 263);
«…Найдешь в душе опустошенной
Вновь образ матери склоненный,»
«…Твоя холодная любовь —
Все вспыхнет в сердце благородном,» (с. 343);
«Да, так любить, как любит наша кровь,
Никто из вас давно не любит!
Забыли вы, что в мире есть любовь,
Которая и жжет, и губит!» (с. 360).
В. В. Маяковский
Военно – морская любовь
«По морям, играя, носится с миноносцем миноносица. Льнет, как будто к меду осочка, к миноносцу миноносочка.» (с. 62).
«Любовь! Только в моем воспаленном мозгу была ты!» (с. 74).
«Вспомни – за этим окном впервые руки твои, исступленный, гладил.» (с. 77);
«Все равно любовь моя – тяжкая гиря ведь – висит на тебе, куда ни бежала б.»;
«Надо мною, кроме твоего взгляда, не властно лезвие ни одного ножа.
Завтра забудешь, что тебя короновал, что душу цветущую любовью выжег.» (с. 78).
«Пройду, любовищу свою волоча.» (с. 85).
«Я теперь свободен от любви и от плакатов.
Шкурой ревности медведь лежит когтист.» (с. 216);
«Было всякое: и под окном стояние, письма, тряски нервное желе.»
«Айда, Маяковский! Маячь на юг!
Сердце рифмами вымучь —
вот и любви пришел каюк,
дорогой Владим Владимыч.» (с. 218).
«Мир опять цветами оброс,
у мира весенний вид.
И вновь встает нерешенный вопрос —
о женщинах и о любви.» (с. 377).
Письмо товарищу Кострову из Парижа о сущности любви «Я ж навек любовью ранен – еле – еле волочусь.» (с. 563);
«Любовь не в том, чтоб кипеть крутей, не в том, что жгут угольями, а в том, что встает за горами грудей над волосами – джунглями. Любить – это значит: в глубь двора вбежать и до ночи грачьей, блестя топором, рубить дрова, силой своей играючи.»
«Нам любовь не рай да кущи, нам любовь гудит про то, что опять в работу пущен сердца выстывший мотор.» (с. 564);
«И вот с какой – то грошовой столовой, когда докипело это, из зева до звезд взвивается слово золоторожденной кометой.»
«Себя до последнего стука в груди, как на свиданье, простаивая, прислушиваюсь: любовь загудит – человеческая, простая. Ураган, огонь, вода подступают в ропоте. Кто сумеет совладать? Можете? Попробуйте…» (с. 565–566);
«Я все равно тебя когда-нибудь возьму – одну или вдвоем с Парижем.» (с. 569).
Облако в штанах
«Нежные! Вы любовь на скрипки ложите. Любовь на литавры ложит грубый. А себя, как я, вывернуть не можете, чтобы были одни сплошные губы!» (с. 5);
«Меня сейчас узнать не могли бы: жилистая