Проклятый берег. Татьяна Кадулина
в сероватое небо, раскрашенное полосками янтаря: последние птицы спешили укрыться от темноты. Из приоткрытой двери тянуло сыростью и теплом подгнивающей у земли соломы. Возвращаться в комнату с заколоченными окнами не хотелось.
– Илья… – Тихо позвал женский голос.
У дороги в ярко-красном кокошнике, сороке, как его здесь называли, похожем на полумесяц, обращенным вниз концами, и унизанным жемчугом, стояла девушка. Вместо скромного наряда с поминок теперь на ней была белая рубаха с обшитой воротушкой у шеи, в рукавах которой отливали шелковые полосы. Синий сарафан украшен тесьмой -вьюнчиком красно – оранжевого ситца, широкий пояс обхватывал тоненькую талию. От нарядной Вари Илья не мог отвезти глаз.
– Илья, подойди.
Рядом с ней пахло медом, как будто тебя отправили собирать липу за родительским домом. Богомолов почти не видел её – так путались мысли.
– …уходи, пожалуйста. Я прошу, уезжай.
– Что случилось?
– Ничего. Жизнь тут такая, Илья Иванович, опасно тут, я вас прошу – уходите.
– Варя, я помогу! Только скажи, кто их убивает. Я найду его, будем судить и вам больше бояться нечего! – Где-то в груди под рубахой непривычно разрывалось сердце, а рядом, с другой стороны, к ней же прикасались маленькие ладони. От них шел огонь, которому Илья сопротивляться был не в силах. Он прижал к себе Варю не всю сразу: сначала запястья, потом локти, плечи.
– Кого ты боишься? – Спросил он, когда в ладонях было её лицо.
– Его. – И дальше торопливо, сбиваясь, скроговоркой, – Не ходи больше к реке, не ищи никого, здесь все по-прежнему останется, несмотря ни на что. Такой порядок. Слышишь, неясыть кричит? Она за тобой наблюдает и всё-всё Ему докладывает. Ты шагу не ступишь – он всё знает. Найдет и убьет тебя. Уезжай!
Она закончила, отнялась от груди:
– Закрой глаза, Илья. Это твоя защита.
Послушался. А через мгновение, (мгновение ли?) в его руки лег расшитый тяжелым жемчугом и красной бумагой пояс. И как только это случилось, исчезла будто то был сон: и красивая Варя в нарядной кике, и её большие испуганные глаза. Испарилась, словно липов цвет.
А на другом конце деревни медленно и почти бесшумно в сторону реки шел старик в мокрых коверзнях. У него на плече пела неясыть.
11.
Богомолов искал Варю всю ночь. Бегал в ухающей темноте до реки и обратно. Колотил в задвинутое доской на ночь волоковое окно. Вглядывался в яркие звезды, не разжимая кулаков – боялся, что тепло мягкой кожи навсегда испарится с ладоней.
Обессилевшего нашел его Дрожжин в утренних сумерках. Илья сидел на земле, прислонившись к клети – дворовой постройке, стоящей против входа в избу, положив руки на колени. Услышав, как скрипнула дверь, он поднялся, измученно развел руками, будто оправдываясь, и, хромая пуще обычного, молча пошел в дом.
Дни утекали словно вода с колеса водяной мельницы: разбивая любовь и нежность о деревянные лопасти и унося стремительно в запруженную речку. Деревня успокоилась, зашумела привычно. Низовские спешили заготовить, просушить