Мой дом на Урале. Татьяна Нелюбина
к сожалению, как вас зовут, не запомнила. Сказала, что заходил молодой человек. В чём-то сером. Свитер чёрный. Нос длинный. Но стройней, чем наш папа. Точно без очков. И точно, что темноволосый.
– Значит, – смеётся, – есть кто-то светлый и в очках?
– Нет. Что вы.
– Оказывается, я – «молодой человек», – он порадовался.
Маме моей тоже комплимент сделал.
Фёдор Фёдорович, милый, хороший.
У тебя было такое счастливое лицо, дорогой мой человек. Я сказала: «Не надо». Повторил таким глухим голосом: «Не надо». А потом: «Как настроение?» – «Знаете, когда как». – «У меня почему-то тоже».
А эти родинки на шее. И сам мягонький, мохнатый.
Всё готова забыть, простить.
– Мы сошли с ума.
– Почему?
– Я твой учитель, ты моя ученица.
– Я уже не ваша ученица.
– Сумасшедшая.
А голос счастливый.
Наверное, он думает, что я очень наглая. Вот и сейчас полгода пропадала, а потом вдруг соскучилась.
Но мне так захотелось его голос услышать.
Обещал позвонить и навестить.
13 июня 1981
Суббота! Рабочая неделя закончилась. Ужасная неделя.
Но наш Манников изменяется на глазах. Во вторник даже поинтересовался, где я живу. Сказал, что сам жил на Веере два года назад и всё время опаздывал. В среду я предложила принести ему щётку и крем:
– Хоть ботинки почистите.
– Только попробуй.
– А что будет?
– Я вообще-то человек рисковый.
На следующий день он пришёл в джинсах и мытых ботинках. Эти его джинсики произвели фурор. На весь отдел. И отдел постановки ходил к нам смотреть.
«Я принесу вам щётку и крем?»
«Не надо. А то поссоримся».
Не стала спрашивать, в чём это выразится.
15 июня 1981
Родной мой, как ты живёшь? Сегодня у тебя был экзамен. А последний – 20-го, кажется. 20-е – это суббота.
Я вдруг поняла, что совсем не хочу тебя в гости. Что будет? Я не знаю, что говорить тебе. Тебе ведь совсем неинтересно слушать мою болтовню.
Хочется прислониться к нему, залезть под мышку, хочется, чтобы он погладил меня по голове, сказал что-нибудь хорошее. А то ведь опять я буду смотреть на него влюблёнными глазами, тянуться к нему, а он будет шарахаться от меня, вздрагивать. Это ведь неинтересно. Руки, я не помню, какие они у него. Большие, а на ощупь? Тёплые? Мягкие?
А ведь он ласкал меня. Сам большой. Рожица счастливая. Сбила меня с толку эта рожица.
«Вы мне скажите, Надя, что вы хотите: заниматься математикой или родить 10 детей?»
«А если я скажу, что хочу 10 детей, чем вы мне сможете помочь?»
«Ну…»
Смутился, взял фотографию, видимо, своего курса, показал двух девушек: одну, видимо, любил, а другая сказала, что хочет детей.
Она-то и стала его женой. У них два ребёнка.
Иначе, чем «она» он её не называет.
Был как расшалившийся мальчишка. Рубашка выбилась из брюк. Тащил какие-то книги. Показывал фотографии, диплом, аттестат, свидетельства всякие.
«Как вы будете домой добираться? Я провожу вас на такси,