Жемчужница и песчинка. Эмилия Тайсина

Жемчужница и песчинка - Эмилия Тайсина


Скачать книгу
– стариком.

      Все Веды в девяти словах.

      Когда же я смогу

      пройти по берегам блестящих рек?

      По берегам тенистых вод

      стеной столпились ели и калина.

      Цветы – весной, кукушка – летом,

      и осенью луна.

      Холодный, чистый снег зимой.

      Весь дзэн в одиннадцати именах.

      Когда же я смогу

      воды напиться из тенистых вод?

      Я не хочу искать и не хочу идти.

      Я знаю тайну: если вам берёза покажется смеющейся и светлой,

      то знайте тоже: (правда, это тайна):

      так светит в миг предсмертный человек,

      сражённый молнией, упавшей с тучи,

      поднявши руки к небесам в экстазе,

      как девушка из лампы Метерлинка.

      Теперь вы знаете. И можете забыть.

      …А клюква недозревшая, как бусы,

      растёт на ниточках среди болота,

      и бело – розовые капли клюквы

      кому-то могут показаться тайной,

      как брату моему из Андижана.

      А в тёплом озерке среди болота

      живут черно – червонные тела:

      все в мягких перьях караси – зулусы,

      как эта Нэнси. А по берегам

      там соловьи поют и ходят лоси.

      Когда же я смогу

      вернуться к берегам блестящих рек?

      Глава VIII. У колыбели

      Многое в моей жизни исправлено и введено в привычную для людей колею необходимостью воспитывать младшего сына, как многое было сломано неизбежностью родить и поднять старшего. И роли их по отношению ко мне, и структурно наши отношения с ними довольно – таки разные. Родители первого ребенка – нищие, веселые, честолюбивые студенты; родители второго – потолстевшие, важно, медленно выступающие, тщеславные кандидаты наук.

      Первенца страшно долго не могли поименовать и все перессорились. Моя англизированная, европеизированная мама желала, чтобы он был Роальд, Ромуальд, Оскар или, на крайняк, Леопольд. Моя наслушавшаяся патриотических, историко – обличительных речей и временно тюркизированная свекровь (каен – ана) предлагала такие имена, как Прозат и Хэплехэт; муж – «королевские» варианты Фархад и Фарук. Тимуром я окрестила сына, аки тать в нощи, ускользнув из дому в четыре утра в загс (потом уже никто не спорил, все измучились). Младшего же назвала Булатом, едва увидела в лицо. Первой беременности я стеснялась до обмороков и часто плакала, хотя она протекала в двадцать раз легче, чем вторая – с обоими токсикозами, психозами и со всеми существующими осложнениями. Первенца мы, неумелые и вдохновенные родители, пичкали огромными знаниями. Сейчас он клянется, что ничего не помнит; а ведь «Гайавату» получил в 4 года, в 9 – 10 утробно хохотал над похождениями Швейка, чего не понять ни мне, ни вообще ни одной женщине; в 12 мы читали извлечения из Экклезиаста и Чосера, а уж Пушкина – ежедневно. Моя мама, с которой он часто жил, и которая вместе с моей сестрой, тогда еще совсем юной девочкой, взяла на себя основную часть его воспитания


Скачать книгу