Каторга. Валентин Пикуль

Каторга - Валентин Пикуль


Скачать книгу
с чаем и хлеб.

      – Ты, мил человек, не за политику ли страдаешь?

      – Нет. Я кассы брал. Со взломом.

      – Хорошо ли это – чужое у людей отымать?

      – Затем и поехал в Европу, чтобы своих не обидеть.

      – Тебя зачем в Питер-то везут?

      – Вешать.

      – Чаво-чаво?

      – Повесят, говорю. За шею, как водится.

      – Так надо бы у немцев остаться. Они, чай, добрее.

      – Все, брат, добренькие, пока сундуков их не тронешь. Тут политика простая: мое – свое, твое – не мое.

      – И я так думаю, – сказал солдат. – Ты мое тока тронь, я тебе таких фонарей наставлю, что и ночью светло покажется…

      Поезд, наращивая скорость, лихорадочно поглощал нелюдимые пространства, и кружило над погостами воронье. «Bankoў, bankoў, bankoў», – отстукивали колеса, а в памяти Полынова навсегда утвердился загадочный № XVC-23847/А-835.

      …Вацек не ошибался: этот человек способен на все!

      3. В сладком дыму отечества

      Молодой штаб-ротмистр Щелкалов встретил его в кабинете, стоя спиною к черному вечернему окну, в квадрате которого соблазнительно пылали фееричные огни Петербурга.

      – Поздравляю с прибытием, – начал жандарм приветливо. – Как помнится всем из гимназической хрестоматии, «и дым отечества нам сладок и приятен». Итак, вы снова в любезных сердцу краях, а посему стесняться вам уже нечего. Конечно, вы ехали сюда, заранее решив, что говорить с нами не станете… Ведь так?

      – Примерно так, – не возражал Полынов.

      Щелкалов уселся в кресле, спросив душевно:

      – Между нами. Как там условия в Моабите?

      – Дрянные. Много бьют и мало кормят.

      – А в наших «Крестах»?

      – Лучше. Но похоже на монастырь для грешников.

      – Что делать? Пенитенциарная система. Испытание человека одиночеством. Вас оно не слишком угнетает?

      – Да нет. Спасибо. Я люблю одиночество.

      – А почему любите, позволю спросить вас?

      – По моему мнению, человек бывает сильным, когда становится одинок. Одиночка отвечает только за себя. В толпе же индивидуум обречен жить мнением толпы… стада! А лучшие мысли все-таки рождаются в трагическом одиночестве.

      Щелкалов не стал ломать голову над сказанным ему:

      – В некоторой степени все это отрыжка ницшеанства. Правда, я не большой знаток всяких там философий. Но кое-что, признаться, почитывал… Хотя бы по долгу службы. Можно я буду называть вас по имени-отчеству? Кажется, Глеб Викторович?

      – А мне все равно. И вам тоже. Вы ведь, господин штаб-ротмистр, сами догадываетесь, что это мое фиктивное имя.

      – Может, представитесь подлинным? Я, как следователь, обязан выяснить, кто вы такой… Наверное, социалист?

      Эта фраза привела Полынова в игривое настроение:

      – Избавьте! Социалисты желали бы создать такой государственный строй, при котором я буду для них попросту вреден, и таких, как я, они постараются сразу уничтожить.

      – Согласен, – кивнул Щелкалов. – Но существует


Скачать книгу