Цивилизационные кризисы в контексте Универсальной истории. Акоп Погосович Назаретян
модели, за последнее слово науки. Это, в свою очередь, служит поводом для политических суждений глобального характера. «XXI век по многим военно-политическим прогнозам обещает быть грозным столетием войн за уменьшающиеся сырьевые ресурсы, за место в “золотом миллиарде” человечества», – утверждал, например, главный редактор «Красной звезды» Н.Н. Ефимов [2000].
Тем самым хантингтоновский сценарий предстает перед нами в новом обличье и с иными обоснованиями. Но комментарий к нему остается прежним: если политические события станут развиваться по логике военных конфликтов (чего, конечно, нельзя исключить), то не стоит и мечтать о разрешении глобального экологического кризиса. А начавшееся столетие, насыщенное «знаниями массового поражения» (см. раздел 1.1), наверняка завершит историю цивилизации на нашей планете.
Не менее суровая глобальная опасность, о которой говорилось в предыдущем разделе, связана с накоплением генетического груза. Сколь бы ни расходились специалисты в оценке конкретных деталей и сроков, сокращающийся в каждом следующем поколении процент полноценных в медицинском отношении детей свидетельствует о том, что при сохранении наблюдаемых процессов биологическая деградация населения в обществах, радикально ограничивших естественный отбор, – вопрос времени…
Итак, линейное распространение в будущее ряда тенденций, наблюдаемых на стыке XX и XXI веков, дает повод полагать, что цивилизация на планете Земля доживает последние десятилетия своей бурной истории. А далее наступает очередь конструктивных вопросов: каким образом возможно изменить ход событий, чтобы обеспечить сохранение цивилизации, и чем для этого придется пожертвовать?
В многообразии глобальных проектов и рекомендаций выделяются две стратегии мышления, которые условно и избегая пока каких-либо оценочных коннотаций, назовем «романтической» и «прогрессистской».
Первая стратегия основана на постулате человеческой вины. Согласно этому постулату, кризисы обусловлены тем, что человечество нарушило законы природы (или, в другой версии, божественные установления) и сталкивается с неизбежными последствиями. Соответственно, выход – в возврате к утерянным ценностям и состояниям.
Разумеется, любой здравомыслящий аналитик понимает, что буквальный возврат в прошлое невозможен, и речь идет только об ориентирах. Имеются также существенные разногласия по поводу того, когда именно общество пребывало в оптимальном, гармоничном состоянии и какая эпоха должна служить образцом: средние века, античность, палеолит? Но убеждение в том, что средства для выхода из кризиса следует искать в прошлом, объединяет приверженцев романтического умонастроения.
Например, то, что в концепции Хантингтона предстает как печальная неизбежность, для религиозных и национальных фундаменталистов – желанная цель, даже своего рода антикризисная технология. Они обычно считают само собой разумеющимся, что в добрые старые времена люди были здоровее и счастливее,