Английские короли. Вадим Эрлихман
Это не увеличило любви завоеванных подданных к Завоевателю. «Англосаксонская хроника» с осуждением говорит: «…так тщательно он сделал это, что не оказалось ни одной гайды, ни одной виргаты и даже – стыдно писать об этом, но не стыдно было ему это делать – ни одного быка, коровы или свиньи, не включенных в эту перепись».
По легенде Вильгельм заявил, что от глаз переписчиков не должно укрыться ничего, как на Страшном суде. Отсюда и пошло название, под которым с XI века известен этот уникальный памятник английской истории, занимающий два огромных тома. «Книга Страшного суда» стала лучшим доказательством власти Завоевателя над Англией – ни один король прежде не смог составить столь полный перечень всех земель и их владельцев, а тем более собрать с них налоги. А уж налоги-то при Вильгельме собирались исправно. Если за все годы Уэссекской династии налог со всей страны пытались собрать только дважды (оба раза это было связано с нашествиями скандинавов), то при Вильгельме это происходило целых четыре раза. Обычно поземельный налог составлял два шиллинга с гайды, но в 1083 году он повысился до четырех шиллингов, а при следующем короле Вильгельме – до шести. Это ускорило процесс разорения мелких землевладельцев, которые или вовсе бросали свои земли, или записывались в кабалу к феодалам, чьи подати оказывались легче королевских. Точность и полнота «Книги Страшного суда» были таковы, что еще через триста лет ее данными пользовались при разрешении земельных споров.
В августе 1086 года состоялся очередной съезд английской знати в Солсбери. Королю показали готовый экземпляр «Книги Страшного суда», он одобрил ее и велел переписать и хранить в каждом графстве. После этого он потребовал от собравшихся – а это были, по сообщению «Хроники Питерборо», все землевладельцы Англии, нормандцы и саксы, – клятвы верности своему роду. Присягавших было так много, что процедура заняла целый день. Тогда же некоторые бароны попросили Вильгельма снизить налоги ввиду неурожая и начавшейся эпидемии чумы. Он повторил то, что говорил всю жизнь: «Закон установлен для всех и не знает исключений». Вскоре после этого он в последний раз пересек Ла-Манш – небольшое графство Вексен подняло восстание и перешло под власть Франции. То ли во время марша, то ли на охоте с монархом произошел несчастный случай – лошадь взбрыкнула, и высокая лука седла сильно ударила Вильгельма в живот. Его перевезли в Руан, но король с трудом переносил шум большого торгового города. Тогда его с великой предосторожностью усадили на коня и препроводили в тихий приорат Сен-Жервез недалеко от столицы. Там он находился почти неделю и успел рассказать историю своей жизни сыновьям – Вильгельму и Генриху, – аббату Жюмьежа Гунтарду и своему другу и личному врачу Гильберту Мамино, которого он сделал епископом Лизье. Свой рассказ он велел записать; до наших дней дошло два сомнительных варианта этой так называемой «апологии». В ней Вильгельм каялся в грехах, совершенных во время своего правления, особенно сожалея