Лабиринты Ехо. Том 1. Макс Фрай
божественным ароматам. Постепенно я обнаружил, что каким-то образом знаю, где надо повернуть, чтобы не впечататься лбом в стену, а где – поднять повыше ногу и переступить некую невидимую, но твердую преграду.
– Это была шутка? – спросил Мелифаро, пытаясь отобрать у меня свою лапу. – Нашел время издеваться!
– Всю жизнь мечтал пройтись с тобой под ручку, а тут такой повод… Да не выдирайся ты! Серьезно тебе говорю, я еще не знаю, умею я ориентироваться в темноте или нет. Я о своей персоне никогда ничего не знаю заранее.
– Везет тебе, однако. Какая у тебя жизнь интересная… Стоп. Мы пришли. Теперь нам все-таки понадобится иллюминация. Ты же у нас, кажется, куришь?
– Насколько можно курить эту пакость, которую здесь считают табаком… Но спички у меня есть, не переживай.
– Боюсь, что этого мало. Раскуривай свою трубку. Это единственный осветительный прибор, который есть в нашем распоряжении.
– Смерти ты моей хочешь… Ладно, так и быть.
Я быстро набил трубку. Идея была действительно шикарная. Стоило сделать затяжку, и слабый красноватый свет пламени рассеял тьму. Мы стояли на пороге маленькой комнатушки, заставленной громоздкими шкафами. Странная мебель! Что-то в этом роде я не раз видел дома, но никогда – здесь, в Ехо, где немногочисленные изящные предметы домашней обстановки больше похожи на произведения искусства.
Поскольку возможности моих легких были ограничены, мы снова оказались в темноте.
– Что это было? – Мелифаро дернул меня за полу Мантии Смерти. – Затянись еще разок, пожалуйста.
– Будешь много командовать, научу курить, – грозно сказал я. – Стыд какой – взрослый мужик и не курит!
– Когда мне было восемнадцать лет, я спер трубку своего старшего братца, выкурил почти все, что нашлось в его табакерке, и отравился. Ну, Макс, посвети, пожалуйста. Что это за штуки такие?
– Угробишь ты меня, – я подошел вплотную к ближайшему шкафу и сделал мощную затяжку.
Грешные Магистры! Это был не шкаф. Это была клетка. А в клетке лежал человек. Похоже, он спал. Во всяком случае, парень никак не отреагировал ни на наше появление, ни на клубы табачного дыма, расползающиеся вокруг.
– Ни живой, ни мертвый, – констатировал Мелифаро. – Попробуй послать ему зов, Макс. Очень любопытное ощущение. Все равно, что поговорить с колбасой.
Черт меня дернул послушаться. «Любопытное ощущение» оказалось самым омерзительным переживанием в моей жизни. Мне вдруг показалось, что я сам стал живой одушевленной колбасой, сохранившей очень человеческое свойство размышлять о своей сущности и судьбе. Колбасой, которая мечтает о том времени, когда ее кто-то съест.
Я не мог выпутаться из липкой паутины кошмарных ощущений. Спасла меня оплеуха, достаточно сильная, чтобы я выронил трубку, отлетел к противоположной стене и больно ударился коленом об угол еще одной клетки.
– Ты что, Макс? – дрожащим голосом спросил Мелифаро. – Во что ты начал превращаться? Кто тебя этому научил? Что вообще происходит?!
– Не знаю, – выдохнул я, нашаривая погасшую трубку.
Сейчас