Саломея. Елена Ермолович
Геделе, идея излечения заики, как либретто оперы – в общих чертах уже сложилась в его голове. – И ещё… Мы же можем пойти дописать протокол в кабинет к Хрущову? Всё равно протокол – для него. На покойника я уже всласть нагляделся, а холодно здесь – даже мне в шубе, а тебе и подавно.
– П-пойдём, – согласился Прокопов.
Этот молодой человек старательно экономил слова, чтобы не утруждать собеседника своим заиканием, и это показалось доктору трогательным.
В кабинете самого Хрущова не было, но гвардеец впустил их и даже помог устроиться за столом под портретом.
– А где его благородие? – спросил доктор.
– Выехал к нам, – отвечал гвардеец. – За ним сани послали, вот-вот прибудет.
Пока Прокопов писал, доктор ходил по комнате – взад, вперёд, наискосок – и взглядывал на портрет папа нуар. Всё-таки господин Ушаков внешне был очаровательный петиметр, если не знать о нём подробностей…
– Это что ещё тут? – На пороге появился высокий крупный господин, в плаще, в носатой бауте, весь тайна, самодовольство и гордыня. – А ну, брысь оба!
– Ты дописал? – спросил Прокопова доктор, поглядывая на гостя безо всякого трепета.
По прежнему опыту в московской «Бедности» он знал уже этот особенный сорт господ, в масках, в нарядах, тщившихся казаться скромными. Сухопутные приватиры… Доктору даже сперва показалось, что он и этого знает, но нет, тот, прежний, из «Бедности», из той его жизни, двигался легко, как танцор, а этот, здешний – грохотал сапогами, как военный.
Он вошёл в кабинет, угрожающе навис над столом:
– Вам надобно повторять?
Прокопов молча подманил доктора кивком, тот обошёл стол, нагнулся, расписался в протоколе. Канцелярист присыпал документ песочком, встал с места, поклонился и полез из-за стола.
– Герр фон Мекк, отчего вы их гоните? – от двери возгласил входящий Хрущов. – Не узнали Прокопова? Лучший наш писарь… Доктор, правда, новенький, но он алхимик, аптекарь – не гоните и его, может пригодиться.
Нарядный злюка фон Мекк отступил от стола, уселся на стул для просителей, закинув ногу на ногу. Доктор глядел на него, прищурясь, и внушительная фигура господина фон Мекка как будто мерцала перед его глазами – он, но вроде и не он…
– Я сегодня ни с чем, Николас, я так, по пути, – мягко прогудел из-под бауты голос фон Мекка. Увы, такая маска меняет голос, и не узнать… – Завтра прибудет карета, прошу, освободите ребят – на утро. А лучше – с ночи.
Хрущов коротко поклонился.
– Так точно. Вы сами изволите прибыть?
– Нет, мой брат. Его интерес, – повёл плечами фон Мекк.
«Брат!» – тут же выстрелило и у доктора. Конечно… всего лишь два человека, и похожие, и одновременно разные – братья.
Хрущов неслышно подошёл, приобнял доктора за плечи, как бы отгородившись с ним ото всех, и прошептал нежнейшим альтино:
– Папа нуар говорил о вас, что вы можете делать некие эликсиры. Вроде бы прежде, в «Бедности», вы смешали для него неплохую сыворотку правды. Сможете