Вы не подскажете дорогу к сердцу?. Кирилл Барский
просунула в дверь свою аккуратненькую белокурую головку. О. О. знал, что внутри этой головы не было практически ничего, но это с лихвой компенсировали трехсантиметровые чарующие ресницы и ярко-красный чувственный рот. Не говоря уже о формах, от одного вида которых гендиректор забывал обо всём на свете.
– К вам гость, – нежным голоском объявила Кристина. – Говорит, что он ваш школьный друг.
– Он разве записывался? У меня в графике никаких гостей не значится. Вот моду взяли! Тут вам не общественная приемная! Не-ет, пора наконец навести порядок. Где Дмитрич? Где охрана? А ты куда смотришь?
– Он говорит, что вы с ним знакомы с детства, а пришел он по личному вопросу.
– Что за ерунда? По какому такому личному? Как фамилия?
– Добролюбов. Анатолий.
– Не знаю я никакого Добролюбова. Так этому гаденышу и скажи. Обознался, скажи. Перепутал. Пусть убирается к дьяволу.
О. О., конечно же, вспомнил Тольку, с которым просидел за одной партой все восемь лет школы, пока не ушел в ПТУ. Он слышал о том, что у Толяна в последнее время плохи дела, что кредиторы поставили его на счетчик и что, испробовав всё что можно, теперь он разыскивает старых друзей в надежде одолжить деньги. Крупную сумму.
Генеральный поморщился и выкинул славного, но невезучего однокашника Толю Добролюбова из головы, как он обычно делал с проблемами, которые мешали ему жить и работать. Как у него это получалось, неизвестно. Но этот талант он развил в себе почти до совершенства. Правда, сегодня операция забывания прошла не так гладко, как всегда. Перед глазами вдруг опять поплыли радужные круги, и Олегу Олеговичу пришлось посидеть минут пять с захлопнутыми наглухо веками, прежде чем он смог вернуться к своим важным делам.
В углу за столиком гендиректора строительной фирмы поджидал мрачного вида субъект с бритым наголо квадратным черепом.
– Здорово, Сковородкин!
– Тише… Я же просил. Что за фамильярность? Я уважаемый человек, меня здесь многие знают, моя деловая репутация и положение в обществе…
– Ладно, кончай фуфло толкать. Я к тебе по делу.
– Что опять?
– Не опять, а снова. Выселяем из центра старичков. Видишь ли, несправедливо получается: занимают огромные квартиры в престижных сталинских домах, а у самих на оплату коммуналки не хватает. И съезжать не хотят. Ни себе, ни людям. Элитное жилье должно служить народу! Бабки у этого самого народа водятся, а значит – жилплощадь надо освобождать. Короче, давай им пообещаем квартиры в твоем долгострое.
– Что ты, Червонец? Нет-нет, это невозможно. С этим домом у меня кое-какие проблемы, там конь не валялся. До приемки и вселения, как до Луны.
– Ну вот и хорошо! Пока дом достроится, старички уже с копыт долой. Стало быть, никому ничего давать не придется.
– Погоди, а где же они всё это время жить будут, пенсионеры эти твои?
– Это уже моя забота. Я дело говорю, Сковородкин. В долгу не останусь, ты меня знаешь.
– Я же просил… Скротум. Олег Олегович