Моя чужая женщина. Наталья Андреева
все равно будут, но в жадности им ее обвинить не удастся.
В шесть часов вечера, усталая от дневных забот, Алина сидела в гостиной на диване и думала о том, что сегодня предстоит еще немало хлопот. Она только-только закончила переговоры с цветочниками. Сколько надо живых цветов, какие именно, как декорировать помещение, где будет происходить прощание с покойным, и, самое главное: какова будет цена? Наконец, стороны пришли к соглашению. Она сделала пометку в блокноте и хотела было связаться с похоронным бюро, узнать, что там с гробом, когда в дверь позвонили.
Алина посмотрела на часы: кто бы это мог быть? Сегодня она ждала только поставщиков и еще дизайнера по интерьеру. Цветы цветами, но надо продумать и остальные декорации. Цвет и фактуру ткани, которой прикроют мебель, где именно будет стоять портрет, а где гроб с телом, как разместятся приглашенные и так далее. Народу будет немного, но все – люди значительные. Они будут не только смотреть, но и оценивать. Со многими ей еще работать. Нет, скупиться нельзя.
«Должно быть, это дизайнер», – подумала она и поднялась с дивана. Потом «сделала» лицо и пошла открывать дверь – сама, потому что отпустила прислугу, дабы наедине предаться скорби. Она не хотела, чтобы в этот момент ее кто-нибудь увидел. Последние два дня Алина остро нуждалась в одиночестве.
К огромному ее удивлению, на крыльце стоял мужчина, которого она до сей поры видела мельком, но чье лицо запомнила. И хотя его сюда не звали, мужчина смотрел на хозяйку так, словно и не сомневался в том, что в дом его впустят. Этот взгляд она не забудет никогда!
– Простите? – обозначила легкое удивление госпожа Одинцова.
– Одинцова Алина Сергеевна?
– Да.
– Греков Юрий Павлович. Старший следователь прокуратуры. Можно войти?
– А на каком основании вы хотите войти в мой дом, старший следователь прокуратуры Юрий Греков?
– Юрий Павлович.
– Допустим.
– Нам надо поговорить.
И он, решительно отодвинув с дороги хозяйку, ступил через порог. Госпожа Одинцова оторопела от такой наглости и подумала, что напрасно отпустила вместе с прислугой и охрану. Но нетрудно все вернуть. Один звонок, и…
– Не стоит, – словно прочитав ее мысли, сказал Юрий Греков.
Дверь в гостиную была открыта, и он без колебаний направился туда. Алина Одинцова следом. Она была женщиной неглупой и понимала, что без веских оснований человек себя так вести не будет. Он знает, куда и зачем пришел. Это право сильного: диктовать свои условия.
Людей Алина чувствовала прекрасно, и сейчас прислушивалась к себе, к своему внутреннему голосу. Что она чувствует по отношению к Юрию Грекову? К его визиту? Недоумение? Пожалуй. Уважение к его решительности? Возможно. Но главное: опасность. От него исходит опасность.
Греков между тем прошел в гостиную и остановился перед портретом Михаила Одинцова. Пока вдову не проконсультировал дизайнер, портрет покойного с традиционной траурной лентой