Истории Цветочной улицы. Екатерина Ильинская
у вас эта статуэтка? – поинтересовалась Марта. Сегодня она продавала примулы и фиалки, чей цвет дивно подчеркивал глубину её глаз и белизну кожи. Именно поэтому одну из них она приколола к корсажу платья, ведь ни одна девушка не забудет о своей внешности, даже в более драматических обстоятельствах. А уж если рядом находится волнующий её сердце мужчина, то у обстоятельств и вовсе нет никаких шансов.
– Мне подарил её один друг. Там, в Рдянках, мы жили в соседних домах, – Шульц махнул рукой куда-то на юг, не особенно задумываясь, что родной город совершенно в другой стороне. Впрочем, слушателей это не смутило: они вряд ли в достаточной степени радели за географическую точность, да и не был сей факт в действительности столь уж важным. – Он вечно что-то мастерил у себя дома. Хотел стать гончаром, да как-то не вышло – больше горшков перебил, чем сделал. Тогда он решил из металла посуду отливать – мол, она ж не бьётся. Да кто ж её покупать-то будет? Только богатеям по карману, а в Рдянках таких сроду не водилось. Хотя ковка у него была тонкая, и узоры красивые, просто загляденье. Да вы и сами видите: кошка-то как живая, – Шульц снова махнул рукой, в этот раз в сторону уступа. Собеседники посмотрели на стену, но увидели только неказистого жирафа, взирающего на них бесстрастно-голубыми глазами. Сходство с настоящим жирафом было очень условным. Даже самое богатое воображение не смогло бы признать его правдоподобной копией. – В общем, Шарль пыкался-мыкался, да так и не пристроился. Я-то его всегда привечал, на обед приглашал или там на ужин. Хороший он парень, хоть и со странностями, но как начнёт говорить о всяких этих вещах, как их, ис-кус-стве, так глаза загораются. Но кому оно нужно, то искусство, когда дома есть нечего? В общем, жалко его, – Шульц замолчал, погрузившись в воспоминания. – Ездил я как-то в Рдянки по делам, и к нему заходил, да он там больше и не живёт. Переехал, стал быть. А куда – никто не знает. Я там адрес свой оставил, вдруг он да и заглянет в старый дом. А кошка у меня вот с тех пор. Подарок, стал быть.
Пекарь загрустил, могучие плечи его опустились, и сам он словно уменьшился. Солнце постепенно уходило за горизонт, поливая мостовую тёплыми золотыми лучами, гладило крыши домов и блестело в оконных стеклах. Именно в такое время и в такую погоду кошка была особенно хороша, и это заставляло чувствовать потерю ещё острее.
Дело, пожалуй, могло так и остаться нераскрытым, если бы не чуткое девичье сердце, его волнения и надежды.
День свидания с мистером Бэрнсом стремительно приближался, и Марта не находила себе места. Успокоить её тревоги могла лишь кошка, но она никак не объявлялась и не давала о себе знать. Совершенно измученная волнениями, девушка решительно взяла инициативу в свои руки, надела самое нарядное платье, украсила капор голубыми ирисами и отправилась в ратушу.
– Мадемуазель, да поймите, в городе нет ни одного памятника кошкам! – дежурный констебль горячился, усы его угрожающе топорщились, а перо в руках укоризненно подрагивало. – Что за напасть с этой статуэткой! У одного пропала,