Красный берег. Дмитрий Ермаков
что сейчас и в него ударит винтовочный залп или срежет пулемётная очередь.
…Офицер лежал с неестественно подогнутыми ногами, с ужасом на лице, тёмное пятно расплывалось на серой шинели, на груди…
И выстрел грянул. Поздняков вздрогнул.
– Не бойся, товарищ, иди сюда, это мы тут второго – сами…
Высокий солдат в папахе и с подкрученными усами вышел из-за мешков, махнул призывно рукой.
Поздняков подошёл. Ещё человек пять солдат стояли над телом ткнувшегося лицом в мостовую, лежащего у пулемета офицера.
– Сюда, товарищи! Путь свободен! – Поздняков махнул рукой, и из переулка потекла на мост тёмная людская река…
Центр Петрограда заполнен солдатами, рабочими, мужчинами и женщинами.
Свершалась февральская, «бескровная», революция.
Глава вторая
1
– Всё это, батюшка, сильно напоминает гапоновщину, тот с рабочими заигрывал, вы – с крестьянами… – говорил ротмистр Сажин, прихлёбывая с явным удовольствием чай из фарфоровой чашки, прикладываясь серебряной ложечкой с витым черенком к розетке с земляничным вареньем.
Тёплый июльский вечер. На веранде усадебного дома Зуевых сидят трое. Жандармский ротмистр Сажин – молодой, подчёркнуто аккуратный, с высоким открытым лбом (волосы приглажены назад), тонкой полоской усов, лихо закрученных кверху, и едва заметной ухмылкой, притаившейся в твёрдо поджатых губах. И в глазах коричневато-зелёных за стёклами очков в тонкой оправе – тоже будто бы постоянная усмешка и вопрос. Настоятель Кресто-Воздвиженского храма, отец Николай, с окладистой, начинающей седеть бородой, длинные волосы собраны в косицу, нос крупный, густые брови, глаза спокойные серые, и говорит он спокойно глуховатым своим голосом:
– Иван Андреевич, не могу с вами согласиться. В чём же гапоновщина? Ежели крестьяне меньше пьют или же и вовсе отказываются от хмельного, меньше и драк по праздникам, больше и достаток в домах… Да если б не их, тех же крестьян, пожертвования – не было бы ни чайной, ни библиотеки, ни школы. – Но тут же батюшка и оговорился: «Отдаю должное, не было бы ничего этого и без пожертвований Алексея Павловича».
Алексей Павлович Зуев, подполковник в отставке, наследный владелец усадьбы, высокий, худой, с обширной плешью, с морщинистым сильно состарившимся за последний год лицом, сдержанно кивнул на похвалу священника. Два года назад в Польше погиб его сын Иван, а в апреле из Петрограда пришла весть о гибели жениха дочери Елизаветы. Ей причину не говорили, но Алексей Павлович знал, что погиб капитан Ковалёв от рук вышедших из повиновения солдат собственной его роты… Со времени получения горького известия это были первые приглашённые гости в доме Зуевых. Правда, Елизавета Алексеевна, подойдя под благословение отца Николая и сдержанно поздоровавшись с Сажиным, сразу ушла в свои комнаты, больше весь вечер не показывалась… Хозяйка же дома – противоположность мужу своей округлостью и невысоким ростом – Софья Сергеевна, будто перекатывалась из дома на веранду, а то в саду за домом или в цветнике,