Озорные рассказы. Оноре де Бальзак
могла вспыхнуть. Только теперь юная Бланш увидела приметные различия между внешними достоинствами старого ее супруга и совершенствами Готье Монсоро, которого не слишком тяготили его двадцать три года, так что держался он в седле прямо, как кегля, и был бодр, как первый звон к заутрене, меж тем как сенешаль все время подремывал. Готье был ловок и расторопен в том, в чем хозяин его сдавал. Соседство таких горячих молодцов некоторые красотки предпочитают всем своим ночным уборам, полагая, что оно вернее предохраняет от блох. Некоторые их за это поносят, чего делать не следует, ибо каждый вправе спать, как ему заблагорассудится.
Много дум передумала графиня в пути и додумалась до того, что, подъезжая к турскому мосту, уже воспылала к Готье страстью, тайной и безрассудной, как может любить лишь девица, не знающая, что такое любовь. Итак, стала она доброжелательной, ибо пожелала добра ближнего своего, самого лучшего, чем обладает мужчина. Она впала в любовный недуг, опустясь в мгновение ока на самое дно страданий, ибо весь путь, от первого до последнего вздоха вожделения, охвачен огнем. А ведь до того она не знала, что стало ей ведомо теперь: что через взоры может передаваться некий тончайший бальзам, причиняющий жестокие потрясения во всех уголках сердца, бегущий по всем жилкам, по мышцам, вплоть до корней волос, вызывая испарину во всем естестве, проникая в самые мозги, в поры кожи, во все внутренности, гипохондрические сосуды и прочее; и все в ней сразу расширилось, загорелось, взыграло, прониклось сладкой отравой, взбунтовалось и затрепетало, словно ее кололи тысячи иголок. И столь опьянило девственницу вполне понятное волнение, что затуманился ее взор и вместо своего старого супруга видела она Готье, которого природа наградила столь же щедро, как иного аббата, коему она дарует второй подбородок сверх положенного человеку. Когда наш старец въехал в город, его разбудили приветственные клики толпы, и весьма торжественно со всей своей свитой он проследовал в собор Эгриньольской Богоматери, каковую в старые времена называли «Достойнейшая». Бланш направилась к часовне, где у Господа Бога и Девы Марии вымаливают дамы себе потомство, и по обычаю вошла туда одна, а сенешаль, свита его и любопытные остались за решеткой. Когда графиня увидела старика-монаха, в обязанность коего входило служить молебствия об избавлении от бесплодия и выслушивать обеты богомольцев, спросила она названного монаха, много ли есть на свете женщин бесплодных. На что монах ответил, что жаловаться на сие было бы грех, ибо младенцы приносят изрядный доход святой церкви.
– А часто ли вам случается видеть, – продолжала Бланш, – молодых женщин, у которых были бы столь старые супруги, как сенешаль?
– Редко, – ответил монах.
– Но дождались ли сии женщины когда потомства?
– Всенепременно, – ответил монах с улыбкой.
– А те, у которых мужья помоложе?
– А те не всегда.
– О, значит, с таким супругом, как сенешаль, дело обстоит вернее?
– Вне сомнения, – ответил монах.
– А