Озорные рассказы. Оноре де Бальзак
по лестнице, видит на столе два прибора, слышит, как хлопнула крышка сундука, видит жену, выходящую из комнаты любовных утех, и говорит ей:
– Милочка, тут два прибора.
– А что же, душенька, разве нас не двое?
– Нет, нас трое, – отвечает он.
– А разве кум ваш придет? – спрашивает она и с невинным видом поглядывает на лестницу.
– Нет, я говорю про того кума, который сидит в сундуке.
– Какой сундук? – отвечает та. – В уме ли вы? Где вы видите сундук? Разве сажают кумовьев в сундуки? Разве такая я женщина, что стану кумовей в сундуки совать? С каких это пор кумовья живут в сундуках? Что вы, с ума, что ли, сошли, путаете кумовьев с сундуками? Я знаю только одного вашего кума – мэтра Корнеля, суконщика, а из сундуков – лишь один сундук с нашей одеждой.
– Ох, – вздохнул ювелир, – дражайшая моя женушка, один негодный проходимец явился ко мне и уведомил меня, что ты взяла себе в любовники прокурора нашего и что сидит он сейчас у нас в сундуке.
– В сундуке?! – воскликнула она. – Зачем вы слушаете всяких сплетников? Они всегда зря болтают.
– Да, да, милочка, – продолжал ювелир, – я знаю тебя как добрую жену, на что нам с тобой ссориться из-за какого-то дрянного сундука. К тому же незваный советчик оказался столяром, и я продал ему этот проклятый сундук, я больше здесь его и видеть не желаю. А покупатель взамен дает мне два маленьких хорошеньких сундучка, где младенец и тот не уместится, и сплетни клеветников, завидующих добродетели твоей, сами собой иссякнут.
– Вы очень порадовали меня! Я отнюдь не дорожу моим сундуком, к тому же случайно он пустой. Наше белье в прачечной. Завтра поутру не составит большого труда вынести этот злосчастный сундук. Хотите ужинать?
– Нет, – ответил он, – я охотнее поем без сундука.
– Я вижу, – сказала она, – что легче выйти сундуку из дому, нежели из вашей головы.
– Эй! – крикнул ювелир, зовя подмастерьев и рабочих. – Идите сюда!
В тот же миг появились люди, и хозяин коротко приказал им вынести сундук. Сундук, послуживший любви, быстро протащили через залу, но во время переноски прокурор очутился в сундуке вверх ногами и, не будучи к тому привычен, забарахтался.
– Ничего, ничего, – промолвила жена, – это лестница шатается.
– Нет, моя милочка, это не лестница, а шкворень.
И без лишних слов сундук был пущен весьма ловко вниз по ступенькам.
– Эй, возница! – крикнул ювелир, и наш Пестряк, посвистывая на мулов, вместе с добрыми подмастерьями вскинули злокозненный сундук на тележку.
– Э, э!.. – завопил прокурор.
– Хозяин, сундук-то наш разговаривает! – заметил один из подмастерьев.
– А на каком таком языке? – вопросил ювелир, дав подмастерью изрядный пинок в зад, каковой, к счастью, не был стеклянным. Подмастерье повалился на ступеньку лестницы, и тем было прервано его изучение сундучьего языка.
Пастух в сопровождении доброго ювелира отвез кладь