Период разделения Русской Церкви на две митрополии. Митрополит Макарий
братьям: Владиславу, королю венгерскому, и Альбрехту, королю польскому, прося их помощи и посредничества. Любопытны слова литовского посла, какими убеждал он венгерского короля от имени Александра: «Ваша королевская милость должны подать помощь нашему государю не только по кровному родству, но и ради св. веры христианской, которая насаждена и утверждена в Литовской земле трудами деда вашего короля Владислава – Ягайла. С тех пор и доныне Русь покушается исказить и искоренить ее – не только Москва, но и некоторые паны из подданных нашего государя, восставали они против отца вашего Казимира, и не ради чего-либо другого, а ради св. веры; потому же восстали они теперь и против вас, сыновей его. Некоторых из них государь наш казнил, а другие убежали к московскому князю, который вместе с ними и объявил нам войну, ссылаясь на то, будто бы у нас, по дошедшим до него слухам, некоторые князья и другие подданные русской веры были принуждены к римской вере». Таким образом, выходит, что со времен Ягайлы в Литве не русских теснили за православную веру, не ее хотели искоренить, а напротив, сами русские покушались искоренить латинскую веру и для того восстали против Казимира и Александра! В генваре 1501 г. действительно прибыли в Москву послы от королей венгерского и польского с ходатайством о мире. Иван Васильевич сказал им, что и сам не рад войне с зятем, что ее вызвали притеснения за веру его дочери Елене и вообще православным в Литве, которых вздумали насильно обращать к латинству, и изъявил готовность к начатию мирных переговоров. А литовскому послу Нарбуту, тогда же прибывшему и вздумавшему, по обычаю, отвергать действительность этих притеснений, Иоанн отвечал подробным их перечислением и напомнил, как еще вначале, когда приехала в Литву Елена, Александр не позволил венчать ее нареченному митрополиту Киевскому Макарию и никому из православных владык, не устроил для нее придворного храма, приставил к ней панов и паней римского закона, а всех прибывших с нею бояр и боярынь отослал назад, оставшихся при ней людей от нее удалил, и если она брала к себе какую-либо княжескую или боярскую дочь греческого закона, то приказывал насильно перекрещивать ее в латинство; затем напомнил, как посылал Александр к Елене отметника – владыку Смоленского, да бискупа Виленского, и бернардинов, а также и ко всем русским, князьям, боярам, жителям Вильны и прочим для совращения их к латинству; понастроил множество божниц римских в Полоцке и других русских городах и приказывал отнимать жен от мужей, детей от отцов и скрещивать их в римскую веру. «А что ты говоришь, – прибавил Иван Васильевич, – будто Александр не нудил нашей дочери и других русских к римскому закону, то ведь это делалось не тайно, а явно, и ведомо то и в наших землях, и всей вашей Руси, и латынам, что он посылал к нашей дочери и ко всей Руси Смоленского владыку, и бискупа, и чернецов бернардинов. Да и ваши люди, которые у нас в плену (после Ведрошской победы), сказывают то же». Впрочем, и литовскому послу, отпуская его, московский государь выразил свою готовность