Герцогиня в бегах. Право на эшафот. Бронислава Вонсович
после которой мое тело перестало меня слушаться. И Макс тоже был оттуда. По словам причитавшей надо мной мамы, он даже не поцарапался, удачно подставив мою сторону, получил условку и уже утешился с другой. Надеюсь, Эстефания прочтет мои воспоминания и воздаст ему по заслугам, если ее план удастся и она встанет с кровати. Согласилась бы я на обмен, зная, что он настоящий и меня действительно казнят? Да, потому что жизнь я любила, но прозябание овощем – не жизнь.
Эсперанса что-то сочувственно щебетала, готовя меня к последнему выходу в свет. Обтерла душистой водой, присыпала волосы каким-то порошком и сразу начала его вычесывать. И то и другое пошло на пользу: первое – коже, второе – волосам. Видимые мне локоны засияли, словно после дорогого шампуня и ополаскивателя. Затем горничная начала сооружать на голове прическу, оголяя шею и заставляя меня невольно думать о том, что этой шее сегодня придется несладко. В воспоминаниях прежней Эстефании я не могла найти ничего, что помогло бы избежать топора палача.
Корсет Эсперанса затянула так, что, если бы мне принесли запоздалый завтрак, я бы не смогла пропихнуть в себя ни кусочка. Что там завтрак – я и дышала-то через раз, и то вполсилы.
– Давай ослабим, – выдохнула.
Выдохи получались куда легче вдохов, поэтому выдыхалось больше, чем попадало в легкие. Следовательно, скоро наступит нехватка кислорода, и я бухнусь в обморок там, где буду стоять. Конечно, я не почувствую, когда меня будут лишать жизни, но хотела бы пробыть в сознании до последнего мига.
– Нельзя, – поджала губы Эсперанса, – вы сегодня должны быть самой красивой. Боженьки, – всхлипнула она, – что же это делается? Вам бы жить и жить… Зачем вам понадобилось травить его величество?
– Я не травила.
– Ваша светлость…
Укоризненно покачав головой, она принялась натягивать и расправлять на мне нежно-голубое платье с вышивкой золотом и жемчугом. Жемчуг был настоящий, а в отношении золота я не была уверена. Эстефания о таких тонкостях не задумывалась, ее нарядами занималась тетя. Та самая, которую сослали в монастырь. А мне, наверное, без разницы. Если бы появился шанс сбежать, вышивку можно было бы спороть и продать. Жемчуг так точно. Да ведь на мне целое состояние!
Эсперанса закончила одевать меня, оглядела и неожиданно расплакалась, горько, с подвываниями и размазыванием слез по лицу. Она любила свою хозяйку, и ей было больно ее терять.
– Я еще не умерла, – напомнила, – не оплакивай меня раньше времени.
– Вы как ваш батюшка, ваша светлость, – горничная шмыгнула носом, – того тоже ничем было не пробить, достойный был человек. Он бы вами гордился.
– Тем, что я отравила короля?
– Тем, как вы держитесь.
Меня держало чувство нереальности происходящего и надежда на то, что мой ангел-хранитель, отлучившийся на время аварии, сейчас непременно реабилитируется. Не могу же я так глупо умереть? Всю жизнь была удачливой особой. До тех пор, пока не связалась с Максом. Видно, мне предоставили выбор: либо удачливость, либо Макс. Явно