Милость к падшим. Алексей Солоницын
Всё же это совсем другое, что ненавистная связь с отцом.
Она накопит денег и отправится в Константинополь.
И вполне возможно, что встретит комита Лизандроса, если, конечно, он будет жив и его не проткнут мечом или не пустят ему стрелу в шею.
И тогда она попомнит ему, как он обманул ее, унизил, не пустив на корабль.
Всё получилось так, как спланировала мать, и Алоли опять завоевала ведущее положение, потому что Левкиппа благоволила ей, поглядывая порой и похотливо, надеясь со временем подчинить красавицу и поставить на место ее мать. Она выжидала удобного случая, зная, что он обязательно представится.
А пока пребывание в доме блудниц Алоли приносило доход, от желавших видеть и обладать ею не было отбоя, и Левкиппа сортировала людей, кого пуская, кому перенося сроки, а кому и вовсе отказывая.
Вот в эти дни, когда жизнь в этом доме стала для Алоли уже привычной, здесь появился дискобол Наклетос.
Сомнения, которые длились после того, как он увидел Алоли на пиру у префекта, разрешились, когда он встретил на Агоре помощника своего отца, ловкого ситофилака[11]Джабари.
– Послушай, Джаб, – как бы равнодушно обратился он к нему, – есть одно дельце…
– Слушаю, господин, – сразу же откликнулся помощник отца, услужливо отходя в сторонку от людей, куда его поманил Наклетос.
– Ты умеешь хранить тайну, ведь так?
– Конечно, господин!
У Джабари была душа хищника. Наклетос знал, как он умеет выбивать долги, ждать случая, чтобы напасть на жертву и карать. Но знал Наклетос и про беспредельную преданность Джабари своему патрону.
– Мне надо войти в один дом, чтобы встретиться с некой особой… но тайно, понимаешь?
– О да, господин. Стрелы амуров, кому они неведомы… Но что это за дом и что за особа?
– Я доверяюсь тебе, Джаб, потому что знаю твою преданность нашей семье. Но только она-то как раз ни в коем случае не должна знать про это!
– Буду послушен вам, мой господин.
Видя, с какой преданностью смотрит и говорит Джабари, Наклетос решился:
– Ее зовут Алоли.
«Господи, Твоя воля!» – изумился про себя Джабари.
Но ни один мускул на его гладко выбритом, смуглом лице не выдал его изумления.
– Слышал про эту танцовщицу. Но ведь она теперь в таком месте…
– В том-то и дело, Джаб. Я должен попасть туда ночью. А она должна ждать меня. Устроишь?
Джабари выдержал паузу.
– Вы твердо решили, господин? – на всякий случай спросил он, пристально смотря Наклетосу прямо в глаза. Глаза сына агоранома так разительно отличались от отцовских! Они были материнскими, голубами, как летнее небо, без единого облачка.
Но желание обладания женщиной ясно прочел в них Джабари.
Наклетос незаметно всунул мешочек с монетами, где было немало солидов, в ладонь помощнику отца.
Джабари кивнул, провожая взглядом уходящего Наклетоса.
На душе было смутно, он размышлял, как поступить.
Хозяйку